Правильный т-35 — альтернативная история
7
Эта статья является как бы ответом на выпад почтенного коллеги keks88 на мой комментарий к статье почтенного коллеги СЕЖ«Танки СССР. Морское влияние».
Я не сторонник долгих и чаще всего бесплодных споров в ветках, тем более с массированным подтягиванием пространных портянок-цитат, толкуемых в самом широком диапазоне в случаях, когда сталкиваются два сугубо ИМХО, каждое из которых в принципе недоказуемо. Поэтому предпочитаю краткий обмен мнениями.
Так вот. В этой статейке я попробую чуть-чуть подробнее донести свою позицию. Но, для начала, сами «выступления» в ветке, чтоб стало ясно, с чего собственно всё началось, и почему эта тема меня лично так заинтересовала.
«Почтенный коллега! Т-35 заказывался и создавался как позиционный танк прорыва. Использоваться должен был для прорыва сильно и заблаговременно укреплённых линий обороны. Т. е. на местности, заранее сделанной танконедоступной для большинства типов танков. Спрашивается — какой дурак решил, что такому танку нужны две противотанковые «сорокапятки»? Если уж соблазнились английским «индепендентом» и решили лабать пятибашенный танк, ему более чем за глаза хватило бы «Максимов» в каждой из четырёх малых башен. Благо командиру танком, заморачиваться с целеуказанием для них никакой нужды нет — башнёры-стрелки малых башен обязаны самостоятельно обнаруживать цели и самостоятельно открывать по ним огонь — ведь главная их задача — САМООБОРОНА малоподвижного (в силу топографии) танка в ближнем бою. Тут пока каких-то приказов и целеуказаний дождёшься — танк подожгут сраными бутылками с коктейлем Молотова.
А вот в большой главной башне должно стоять реально полезное для борьбы с укреплениями орудие, калибром не ниже корпусного. От трёхдюймового «окурка» толку, что с козла молока. Пусть его Т-28 катают. Для такой роскошной громозеки, как Т-35, надо было мастачить 107-мм пушку (можно даже короткостволую) или приспосабливать 122-мм гаубицу. И опять-таки станковый пулемёт либо спарка ДТ, чтоб стрелять по очереди не перегревая стволы. Вот этой роскошью уже командует непосредственно командир танка, определяя наиболее «перспективные» цели.
Именно такой пятибашенный Т-35 я считаю оптимальным. Может когданить распишу про него статейку…» (Ansar02)
«Мне вот интересно, что вы понимаете под позиционностью танка? То что он приехал-встал на денек-другой и давай ипошить из главного калибра? Или то, что он должен этот самый позиционный фронт проломить, давя оборону как паровой каток?
Собственно отсюда и концепция рассредоточения огня и вытекающая из огромных размеров БО огромная же длина, которая скорее в плюс, помогая преодолевать всяческие траншеи, рвы и прочие мелкие неприятности, которые для малышей типа Т-26 становятся непреодолимыми.
Хочу напомнить, что изначально у Т-35-1 в нижнем ярусе стояли 37мм Б-3, которые в 32ом с производства тю-тю. Вот и заменили на 45мм. При этом если проводить аналогию с линейными кораблями флота (что любили, я так понимаю, делать в СССР 20-30ых — см. ранжирование ТБ-1-3-4), то очевидно, что 45мм — вспомогательный калибр, для целей, которым 76мм много, а пулеметов мало. Или например для танков, с которыми Т-35 тоже мог встретиться в глубине обороны.
Абсолютно такая же концепция заложена в большом количестве других многопушечных/многобашенных танков — см. Черчилль 1, М3 Ли, В1, Японский Тип-95 и другие, не вышедшие из стадии проектов.
КТ-28 — танковое орудие с самым мощным ОФом на начало 30ых, если что. Мощнее НЕТ НИ У КОГО. Только ТГ-5, который опять же советский и очень сильно экспериментальный. Ну и немецкий опытный GrossTraktor, тоже опытный и секретный. При этом немец картониумный и при столкновении с танками — будет сасай сасай.
Ну и я очень хочу посмотреть, как вы в ту башню будете запихивать 107мм (кстати короткую создать еще надо), или 122мм.
Вобщем фантазировать вам никто не помешает. Курчевскому, Гроховскому, Таубину, и прочим Дыренковым тоже никто не мешал… до поры до времени. Первый задержал развитие нашей артиллерии на несколько лет, второй плодил фантастические проекты типа танка на воздушной подушке, третий фактически сорвал перевооружение ВВС РККА перед войной» (keks88)
Итак, бум разбираться. Точнее, более подробно рассматривать сугубо мою личную точку зрения на сей вопрос.
Тяжёлый позиционный танк прорыва Т-35 создавался под очевидным влиянием британского пятибашенного танка аналогичного назначения А1Е1 «Индепендент», изготовленного ещё в 1926 году.
Вооружение британского тяжёлого танка располагалось в пяти башнях. Четыре башни малые – пулемётные, вооружались каждая одним станковым пулемётом «Виккерс». В большой центральной башне стояла 47-мм пушка. Сразу надо отметить, что изначально танк проектировался в двух вариантах – башенном и безбашенном (с размещением вооружения в корпусе и спонсонах). В последнем случае, предполагалась установка пушки трёхдюймового калибра.
Но военные отдали предпочтение более современному, башенному варианту, при этом, прекрасно понимая, что 47-мм пушка в принципе не годится для борьбы с полевыми укреплениями – главной целью танка прорыва. Но танк был экспериментальным, и с этой «профессиональной импотенцией», пока, были готовы мириться.
Именно пока, поскольку перед глазами англичан уже был нагляднейший пример эксплуатации тяжёлого французского танка прорыва FCM 2C,
также вооружённого 47-мм пушкой в главной башне. Пушкой, оказавшейся столь очевидно негодной для борьбы с укреплениями, что в 1926-ом году (как раз когда «Индепендент» вышел на испытания) французы в качестве эксперимента перевооружили один FCM 2C короткостволой 155-мм гаубицей (Кто там утверждал, что танковых орудий мощнее нашей трёхдюймовки в мире нет?).
А свой новый средний танк B-1 французы изначально (и раньше, чем в СССР Т-35, поскольку прототипы В-1 строились в 26-30 г.г.) спроектировали вооружённым 75-мм пушкой, правда, в корпусе. В башне же должна была красоваться лишь спарка 7,5-мм станковых пулемётов – что в принципе понятно – если танк создаётся как средство прорыва, никакая пушка среднего калибра (больше 20, но меньше 75 мм) ему на фиг не упёрлась – это просто балласт.
То, что в итоге французы поставили на свой СРЕДНИЙ танк В-1 другую башню с 47-мм пушкой, говорит вовсе не о том, что им страшно захотелось пострелять по полевым укреплениям ещё и из 47-мм пушчёнки – хрен там, они просто осознали, что для среднего В-1 задача прорыва сильноукреплённых полос обороны отнюдь не единственная. Средний танк – это универсал, и, соответственно, вооружён он должен быть, как универсал – и 75-мм гаубицей для подавления огневых точек в полевых укреплениях, и 47-мм пушкой для борьбы с бронетехникой противника.
Все эти нюансы были (я надеюсь!) изучены нашими специалистами, приступившими к разработке отечественного тяжёлого танка. В результате, на свет божий появился танк-прототип Т-35-1, с боевой массой около 38 тонн (хотя в заказе фигурировала 35-тонная машина), вооружением в корпусе (курсовой пулемёт) и в пяти башнях: 76,2-мм пушка и пулемёт в главной – большой, два пулемёта в двух малых башнях, расположенных по диагонали, и две 37-мм пушки (большой мощности) в двух аналогичных малых башнях по другой диагонали.
Такое размещение вооружения позволяло концентрировать огонь из 76,2-мм пушки, одной 37-мм пушки и минимум двух пулемётов в любом направлении.
Второй опытный образец Т-35-2 был заточен уже под двигатель М-17 (вместо М-6), с соответствующей трансмиссией и усовершенствованной подвеской. Для упрощения серийного производства, башню смастачили цилиндрической формы. Никаких других изменений в конструкции не было.
Тем не менее, этого нашим максималистам показалось мало, и на серийном танке Т-35А вместо двух малых одноместных башенок с 37-мм пушками (как совершенно верно указал почтенный коллега keks88, снятыми с производства), уже красовались большие двухместные башни со спарками 45-мм пушки и пулемёта.
Это позволило увеличить калибр вспомогательной артиллерии и плотность огня в любом секторе минимум ещё на один пулемёт. К тому же, при наличии заряжающего, 45-мм пушка могла стрелять гораздо быстрее, чем 37-мм с единственным башнёром-«многостаночником».
Теперь попробуем разобраться, оправдано ли было такое «революционное» увеличение огневой мощи.
Тут надо сразу отметить, чем за эту роскошь было заплачено. Боевая масса серийного Т-35А с 37,5 тонн выросла до 50,1 т. Из-за чего трансмиссия тупо надорвалась и танк превратился в сугубо парадную страшилку, для которой любой выезд в поле оканчивался поломкой.
А каков эффект в боевом применении?
Почтенный коллега keks88 заявил, что тактика применения позиционного танка прорыва — это «паровым катком пройти через сильно укреплённую полосу обороны». Мне так и видятся за этими словами горящие благородным безумием глаза главного «стратега» РККА М.В. Тухачевского.
Ребята – какой на фиг «паровой каток»? Где? В полосе заблаговременно подготовленной обороны? С дуба рухнули? Ладно Тухачевский – идиот известный, ему такое ляпнуть простительно.
Заблаговременно созданная оборона тем и отличается от обычной, наспех созданной полевой, что обороняющаяся сторона имела время и средства для обеспечения формальной неприступности такой обороны. Касательно танков это означает, что сама местность сделана ТАНКОНЕДОСТУПНОЙ ни для развёртывания, ни для маневрирования, ни для передвижения вообще, танков большинства классов!
Эта местность содержит противотанковые рвы, надолбы, эскарпы и прочие инженерные заграждения. К тому же она насыщена противотанковыми минами и фугасами.
Только осознав это, можно допенькать, что о каком-то «паровом катке» можно рассуждать, только приколотив ко лбу дорожным гвоздём значок «юный тухачевец».
Зато наконец-то на свет Божий появляется кем-то неправильно понятый термин «позиционный танк».
Почтенный коллега (видно, что не дурак) откровенно спросил, что под этим следует понимать, усомнившись, что он означает танк, который тупо занял позицию и стоит себе день-два, постреливая в сторону противника.
Почтенный коллега и не подозревал, насколько он близок к суровым боевым реалиям!
Теперь, чтоб всё встало на свои места, представим себе участок Линии Маннергейма, где под огнём ДЗОТов и ДОТов пехота залегла и не может продвинуться вперёд, даже несмотря на то, что атаке предшествовала мощная артподготовка.
И тут, на сцене появляются средние танки Т-28 с приданными 20-ой ТТбр опытными тяжёлыми танками.
Что же они делают? Проходят «паровым катком» Линию Маннергейма? Для СМК такой проход (вместе с Зимней войной) уже закончился на мощном фугасе. Были и более удачные попытки, но к прорыву они не привели. Финские ДОТы были целы, и наша пехота намертво (во всех смыслах) залегала под их огнём.
Теперь танки выдвигались вперёд, принимая на себя огонь, обнаруживали финские огневые точки (за что расплачивались приличными потерями – ведь Т-28 были отнюдь не неуязвимыми тяжёлыми танками, как те же КВ, СМК или Т-100, а лишь средними, с максимум 30-мм бронёй, чего к концу 30-х было уже недостаточно), как могли подавляли их и продвигались к тем самым пресловутым ДОТам. Не имея вооружения, чтоб уничтожить их, они своим огнём и бронёй лишь обеспечивали возможность для сапёров штурмовых групп заложить взрывчатку, которая собственно и уничтожала ДОТы.
Наткнувшись на минное поле, танки точно так же огнём прикрывали работу сапёров, делающих проходы в минных полях.
Всё маневрирование танков при этом заключалось лишь в оптимизации своей позиции и смене оной, когда тяжёлая артиллерия противника начинала угрожающе пристреливаться.
Вот это и есть работа «тяжёлого позиционного танка». Никакого «парового катка». Масса и длина лишь позволяют ему передвигаться на местности совершенно недоступной (без инженерного сопровождения) для техники более лёгких классов, а броня и вооружение позволяют ему выжить на поле боя и по возможности подавить огневые точки, до которых он может дотянуться.
Теперь, обращаем внимание на такой момент:
Если танк действует на местности, заблаговременно сделанной танконедоступной и, соответственно, появление танков противника в принципе исключено – зачем позиционному танку малокалиберные противотанковые пушки, абсолютно негодные для борьбы не то что с полевыми укреплениями, но даже с расчётами пушек и пулемётов противника в обычных траншеях, поскольку их осколочная граната уступает по эффективности банальной ручной гранате (та не пролетает мимо цели, убивая лишь персонально того неудачника, в которого, точнее через которого пролетает, и не успевает зарыться в грунт до сработки взрывателя, сводя осколочное действие к дымному хлопку фейерверочной шутихи).
Почтенный коллега уверен – танк прорыва может столкнуться с танками противника, когда «паровым катком» пройдёт всю полосу обороны противника. А как же! Ведь вражина обязательно бросит на участок прорыва танковые резервы, чтоб заткнуть брешь.
Вот только один нюансик – тяжёлые танки прорыва идут вперёд не сами по себе – прям за ними следом, с соответствующей инженерной поддержкой, по пробитой тяжёлыми танками «магистрали» между минных полей, рядов надолб и прочих заграждений, наступают средние и лёгкие танки, пехота.
Если прорыв удался, на оперативный простор выходят именно средние и лёгкие танки. А тяжёлые должны вместе с пехотой стрелкового корпуса прорыва обеспечивать фланги пробитого коридора и всемерно расширять его, продолжая бороться с огневыми точками в полевых укреплениях и подавлять остатки ПТО, мешающие наступлению средних и лёгких танков. Всё. Т.е. и тут противотанковые пушки тяжёлому танку на фиг не упёрлись. (Вообще, интересно, что это за уникальные цели, для которых трёхдюймового снарядика – много, а пули калибра 7,62 – мало?)
Конечно, если есть вторая полоса обороны, тяжёлые танки таким же макаром прорывают и её. Но дальше им идти некуда, да и незачем. Пробили брешь, расширили до уставной ширины — и можно спокойно подтягиваться в назначенный район дислокации или на СПАМ (сборный пункт аварийных машин).
А вот лёгкие танки и средние их качественного усиления, уже делились на группу ближнего действия, уничтожающую подходящие резервы и тяжёлую артиллерию, и группу дальнего действия – превращавшую тактический прорыв в оперативный.
Вот им-то как раз и нужны были скорострельные противотанковые пушки. На всякий случай встречи с теми самыми танками противника. Не Т-35 же, которых 60 штук на всю доблестную РККА, с ними бороться! «Мавры» сделали своё дело и могут с чистой совестью уйти на отдых.
И ещё. Вспомним. На Т-35 изначально, планировали установить не паршивый «окурок» короткостволой «полковушки», а специальную скорострельную танковую пушку ПС-3 с полуавтоматическим затвором, способную «работать» патронами и полкового и дивизионного орудия, с длиной ствола, обеспечивающей не меньшую бронепробиваемость, чем у 45-мм противотанковой пушки. Т.е. при той самой мифической необходимости бороться с танками противника Т-35 запросто мог бы использовать свою ПС-3. КТ официально считалась сугубо временным вариантом вооружения и Т-35А и Т-28, допускавшимся лишь до получения вполне себе ещё и противотанковой ПС-3.
Вот и получается, что две 45-мм пушки на Т-35А – по любому балласт.
Кто-то может возразить – их наличие позволяло-де обстреливать две-три цели! Самое смешное – повторившие чью-то глупость умные люди тут же поднимают «плач Ярославны» по поводу сложности управления огнём такого «многозадачного» вооружения. Ведь Т-35А даже командирской башенки не имел, а командир танка, к тому же, вынужден был «пахать» за пулемётчика главной башни!
Где уж тут ему управлять пятью башнями и тремя пушками! Да ещё по нескольким целям разом. В общем и целом – глупость. Не зря ведь на Т-35А ставили в качестве эксперимента флотскую систему управления огнём, позволявшую сконцентрировать огонь 2-3 башен на ОДНОЙ цели! Вопрос – нахуа?!
На основании вышесказанного, я лично считаю совершенно неоправданными ни столь «переразвитое» вооружение Т-35А, ни его запредельный вес.
Теперь, каким я вижу «идеальный» Т-35А при условии сохранения пятибашенной схемы (коли уж она так запала в душу кое-кому в руководстве РККА).
Пережившие образцовую позиционную войну с массированным применением танков, англо-французы были абсолютно правы (исходя из того опыта, конечно!), вооружая свои тяжёлые танки большим количеством пулемётов. То же самое касается их «архитектуры».
FCM 2C имел пушечную башню впереди, для уничтожения укреплённых огневых точек (замена 47-мм пушки на 105-мм гаубицу указывает на понимание недостаточности вооружения) и пулемётную башенку сзади.
Главное назначение этой башенки – самооборона танка в ближнем бою.
Для атаки FCM 2C имел ещё 4 пулемёта, сконцентрированные в передней части танка.
То же самое «Индепендент». Для уничтожения укреплённых огневых точек служила пушка в главной башне. Главной задачей малых пулемётных башенок была самооборона танка в ближнем бою – напомню – позиционный танк физически не может двигаться по заблаговременно доведённой до танконедоступности местности в стиле «парового катка», а пропущенные из-за неважного обзора огневые точки, да и просто отдельные бойцы противника (у кого боевой дух ещё не сломлен) вполне могут доставить с трудом продвигающемуся танку большие неприятности, вплоть до банального забрасывания гранатами или бутылками с коктейлем Молотова.
Вот для защиты танка от таких неприятностей и служат торчащие во все стороны пулемёты. И командиру танка нет нужды заниматься хер… целеуказанием для этих пулемётных башенок – они сами знают, кто их цели и им самим виднее, когда открывать по ним огонь.
Понятно, что вооружать эти башенки лучше всего не ручными пулемётами, как у Т-35А, а станковыми, как у «Индепендент», дабы оправдать название – «Индепендент» (независимый), т. е. способный продвигаться вперёд и активно действовать без сопровождения оберегающей танк в ближнем бою пехоты.
Поскольку поливать свинцом (в целях всё той же самообороны) желательно любые мало-мальски подозрительные цели – жизнь такого танка дороже любых патронов, возить такой танк этих самых патронов может и должен очень много. Скажем, как броневики ПМВ, умудрявшиеся погрузить и за час боя расстрелять из пары «Максимов» до 10 тыс. штук! Благо те «Максимы» имели систему дополнительного охлаждения стволов.
Но, без сомнения, главной «изюминкой» тяжёлого позиционного танка прорыва должно быть основное вооружение – то, что красуется в главной башне и предназначено для решения главной задачи – подавления укреплённых огневых точек.
Почтенный коллега с явным недоверием отнёсся к идее вооружить и наш танк, по примеру FCM 2C со 155-мм гаубицей, орудием корпусного калибра – дескать, нету у нас ничего подходящего, а если и найдётся, в башню того времени нипочём не влезет. В дыренковщие упрекал!
Тут он явно погорячился! Даже в РИ после неудачных опытов Дыренкова по созданию башни под 76,2-мм пушку для лёгких танков, стараниями более учёных конструкторов, изучивших все ошибки Дыренкова, была сделана вполне удачная башня для танков Т-26-4 и БТ-7А.
Ну, будем считать, что тот выпад – по банальному незнанию матчасти.
Теперь, вспоминаем и разбираемся.
В 1915 году из Франции в Россию, по русскому заказу, была доставлена лёгкая 105-мм горная гаубица. Её испытали и даже собирались модернизировать на Путиловском заводе под условия эксплуатации в нашей армии. Тем не менее, гаубица не была принята на вооружение – армии нуждалась не в раздувании номенклатуры калибров, а в увеличении выпуска обычных 122-мм гаубиц и боеприпасов к ним.
В общем, гаубицу «задвинули» на задворки Путиловского завода, откуда она позже перебралась прямиком в Артиллерийский музей.
А теперь прикинем – почему бы её не использовать для вооружения танка прорыва? Сравниваем: вес ствола с затвором у 76,2-мм полковой пушки обр. 27 г. (из которой сделали ублюдочную КТ) 230 кг. У 105-мм горной гаубицы Шнейдера — 240 кг. (Для сравнения, у 122-мм гаубицы обр. 10 г. — 426 кг).
Второй чрезвычайно важный параметр – длина отката.
У 76,2-мм полковой пушки обр. 27 г. длина отката – от 1030 мм до 930 мм.
У 105-мм горной гаубицы Шнейдера обр. 15 г. – максимальная длина отката 800 мм.
Т.е. уменьшить длину отката под установку в башне можно столь же легко, как и у той самой полковой трёхдюймовки, из которой слепили КТ.
Боевой вес орудий: полковушка обр. 27 г. – 740 кг. Боевой вес 105-м гаубицы – 732 кг.
И главная прелесть – вес трёхдюймового снаряда (самого мощного на тот момент среди всех танковых пушек, как утверждал почтенный коллега, игнорируя 155-мм гаубицу на последнем FCM 2C, и насколько он мощнее 75 мм-снаряда В-1 — я без справочника не скажу, но едва ли сильно) 6,5 кг. У 105-мм гаубицы снаряд весил почти вдвое больше – 12 кг.
А ведь чтоб не плодить калибры, никто нам не мешает выпускать ту самую гаубицу в версии «короткого танкового орудия», накинув ещё пару миллиметров – привычного нам, 107-мм калибра снаряд, вытянет ещё больше! Не как снаряд корпусной пушки обр. 10 г. (16 кг), конечно, но тоже вполне солидно!
Конечно, баллистика такой пушки будет так себе – но для стрельбы почти прямой наводкой по ДЗОТам и ДОТам, по пулемётным гнёздам и противотанковым пушкам – вполне нормально. В последних случаях, для столь мощного снаряда вполне достаточно будет и относительно близкого попадания.
Скажете – кто будет заморачиваться переделкой горной гаубицы в танковую пушку и её освоением в столь незначительной серии? А кто сказал, что незначительной? Такую пушку и на САУ на шасси Т-28 поставить можно и даже на шасси БТ!
И разве в РИ артиллерийский завод МЗМ не освоил выпуск вообще принципиально новой для него немецкой 152 мм мортиры, выпуск которой в итоге составил всего 129 орудий?
Кстати, о мортирах!
Утверждая, что у нас нет подходящих для установки в башне тяжёлого танка прорыва крупнокалиберных орудий, почтенный коллега проглядел не только 105-мм горную гаубицу Шнейдера, но и разработанные как раз в самое подходящее время полковые 122-мм мортиры М-5 и «Лом»!
Конечно, длина ствола у них всего 6,1 калибра (745 мм), но для наших целей и этого достаточно! Особенно при длине отката всего 525–500 мм и весе снаряда 12,5 кг. В боевом положении эти мортиры весили меньше, чем полковая трёхдюймовка обр. 27 г. (560 кг).
Обе эти 122-мм мортиры, как и в своё время 105-мм гаубица Шнейдера, не были приняты на вооружение, но разве из них нельзя было смастачить короткостволые, но зато чрезвычайно мощные (для своего времени) танковые пушки?
Странно, но почему-то почтенный коллега не назвал «дыренковщиной» 8 (ВОСЕМЬ!) вариантов нового советского танка Т-39, который проектировался на замену Т-35А, а ведь КАЖДЫЙ из тех вариантов должен был нести в главной башне именно 107-мм пушку.
Вот теперь и представим себе такой альтернативный Т-35А, у которого в четырёх малых башенках по станковому «Максиму», а в главной, большой башне короткая 105- или 107-мм пушка или даже 122-мм мортира, заточенная для настильной стрельбы (фактически та же короткая пушка). В дополнение к крупнокалиберному орудию, специально для целей, на которые ТАКИХ(!) тяжёлых снарядов уже объективно жалко (тот же пулемётик за бруствером или пушчёнка с пуленепробиваемым щитом), можно установить в главной башне крупнокалиберный пулемёт ДК или малокалиберную автоматическую пушку (20-мм «эрликон», «мадсен» или «гочкис» — да хоть тот же ШВАК). Командира порадуем персональной наблюдательной башенкой – это не сложно, ведь башни Т-35-1 и Т-35-2 были четырёхместные. В ней располагались наводчик орудия, командир – он же пулемётчик, заряжающий – он же радист и механик-моторист.
В альтернативном танке, наводчик будет наводить и тяжёлое орудие и обслуживать крупнокалиберный пулемёт (или 20-мм АП), командир сугубо командовать, а радист с мотористом заряжать тяжёлое орудие. Численность экипажа остаётся без изменения – те же 9 человек.
За счёт сокращения длины корпуса по сравнению с РИ Т-35А и отказа от средних двухместных башен в пользу одноместных пулемётных, можно усилить (в разумных пределах, чтоб без перегруза) бронезащиту.
Если, скажем, на РИ Т-35А стояли 50-30 мм лобовой брони и 20 ( 10 мм экраны) бортовой, то на АИ Т-35 можно будет поставить 50-35 мм лоб и 30 ( 8 мм экраны) борт. Для начала 30-х вполне солидный уровень бронезащиты, при котором масса танка едва ли превысит относительно приемлемые 45 тонн (по сравнению с 52 т. Т-35А).
Вот таких танков уже можно построить не 6 десятков для парадов, побольше – минимум на два полнокровных танковых полка для специальных штурмовых частей прорыва РГК.
§
7
Эта статья является как бы ответом на выпад почтенного коллеги keks88 на мой комментарий к статье почтенного коллеги СЕЖ«Танки СССР. Морское влияние».
Я не сторонник долгих и чаще всего бесплодных споров в ветках, тем более с массированным подтягиванием пространных портянок-цитат, толкуемых в самом широком диапазоне в случаях, когда сталкиваются два сугубо ИМХО, каждое из которых в принципе недоказуемо. Поэтому предпочитаю краткий обмен мнениями.
Так вот. В этой статейке я попробую чуть-чуть подробнее донести свою позицию. Но, для начала, сами «выступления» в ветке, чтоб стало ясно, с чего собственно всё началось, и почему эта тема меня лично так заинтересовала.
«Почтенный коллега! Т-35 заказывался и создавался как позиционный танк прорыва. Использоваться должен был для прорыва сильно и заблаговременно укреплённых линий обороны. Т. е. на местности, заранее сделанной танконедоступной для большинства типов танков. Спрашивается — какой дурак решил, что такому танку нужны две противотанковые «сорокапятки»? Если уж соблазнились английским «индепендентом» и решили лабать пятибашенный танк, ему более чем за глаза хватило бы «Максимов» в каждой из четырёх малых башен. Благо командиру танком, заморачиваться с целеуказанием для них никакой нужды нет — башнёры-стрелки малых башен обязаны самостоятельно обнаруживать цели и самостоятельно открывать по ним огонь — ведь главная их задача — САМООБОРОНА малоподвижного (в силу топографии) танка в ближнем бою. Тут пока каких-то приказов и целеуказаний дождёшься — танк подожгут сраными бутылками с коктейлем Молотова.
А вот в большой главной башне должно стоять реально полезное для борьбы с укреплениями орудие, калибром не ниже корпусного. От трёхдюймового «окурка» толку, что с козла молока. Пусть его Т-28 катают. Для такой роскошной громозеки, как Т-35, надо было мастачить 107-мм пушку (можно даже короткостволую) или приспосабливать 122-мм гаубицу. И опять-таки станковый пулемёт либо спарка ДТ, чтоб стрелять по очереди не перегревая стволы. Вот этой роскошью уже командует непосредственно командир танка, определяя наиболее «перспективные» цели.
Именно такой пятибашенный Т-35 я считаю оптимальным. Может когданить распишу про него статейку…» (Ansar02)
«Мне вот интересно, что вы понимаете под позиционностью танка? То что он приехал-встал на денек-другой и давай ипошить из главного калибра? Или то, что он должен этот самый позиционный фронт проломить, давя оборону как паровой каток?
Собственно отсюда и концепция рассредоточения огня и вытекающая из огромных размеров БО огромная же длина, которая скорее в плюс, помогая преодолевать всяческие траншеи, рвы и прочие мелкие неприятности, которые для малышей типа Т-26 становятся непреодолимыми.
Хочу напомнить, что изначально у Т-35-1 в нижнем ярусе стояли 37мм Б-3, которые в 32ом с производства тю-тю. Вот и заменили на 45мм. При этом если проводить аналогию с линейными кораблями флота (что любили, я так понимаю, делать в СССР 20-30ых — см. ранжирование ТБ-1-3-4), то очевидно, что 45мм — вспомогательный калибр, для целей, которым 76мм много, а пулеметов мало. Или например для танков, с которыми Т-35 тоже мог встретиться в глубине обороны.
Абсолютно такая же концепция заложена в большом количестве других многопушечных/многобашенных танков — см. Черчилль 1, М3 Ли, В1, Японский Тип-95 и другие, не вышедшие из стадии проектов.
КТ-28 — танковое орудие с самым мощным ОФом на начало 30ых, если что. Мощнее НЕТ НИ У КОГО. Только ТГ-5, который опять же советский и очень сильно экспериментальный. Ну и немецкий опытный GrossTraktor, тоже опытный и секретный. При этом немец картониумный и при столкновении с танками — будет сасай сасай.
Ну и я очень хочу посмотреть, как вы в ту башню будете запихивать 107мм (кстати короткую создать еще надо), или 122мм.
Вобщем фантазировать вам никто не помешает. Курчевскому, Гроховскому, Таубину, и прочим Дыренковым тоже никто не мешал… до поры до времени. Первый задержал развитие нашей артиллерии на несколько лет, второй плодил фантастические проекты типа танка на воздушной подушке, третий фактически сорвал перевооружение ВВС РККА перед войной» (keks88)
Итак, бум разбираться. Точнее, более подробно рассматривать сугубо мою личную точку зрения на сей вопрос.
Тяжёлый позиционный танк прорыва Т-35 создавался под очевидным влиянием британского пятибашенного танка аналогичного назначения А1Е1 «Индепендент», изготовленного ещё в 1926 году.
Вооружение британского тяжёлого танка располагалось в пяти башнях. Четыре башни малые – пулемётные, вооружались каждая одним станковым пулемётом «Виккерс». В большой центральной башне стояла 47-мм пушка. Сразу надо отметить, что изначально танк проектировался в двух вариантах – башенном и безбашенном (с размещением вооружения в корпусе и спонсонах). В последнем случае, предполагалась установка пушки трёхдюймового калибра.
Но военные отдали предпочтение более современному, башенному варианту, при этом, прекрасно понимая, что 47-мм пушка в принципе не годится для борьбы с полевыми укреплениями – главной целью танка прорыва. Но танк был экспериментальным, и с этой «профессиональной импотенцией», пока, были готовы мириться.
Именно пока, поскольку перед глазами англичан уже был нагляднейший пример эксплуатации тяжёлого французского танка прорыва FCM 2C,
также вооружённого 47-мм пушкой в главной башне. Пушкой, оказавшейся столь очевидно негодной для борьбы с укреплениями, что в 1926-ом году (как раз когда «Индепендент» вышел на испытания) французы в качестве эксперимента перевооружили один FCM 2C короткостволой 155-мм гаубицей (Кто там утверждал, что танковых орудий мощнее нашей трёхдюймовки в мире нет?).
А свой новый средний танк B-1 французы изначально (и раньше, чем в СССР Т-35, поскольку прототипы В-1 строились в 26-30 г.г.) спроектировали вооружённым 75-мм пушкой, правда, в корпусе. В башне же должна была красоваться лишь спарка 7,5-мм станковых пулемётов – что в принципе понятно – если танк создаётся как средство прорыва, никакая пушка среднего калибра (больше 20, но меньше 75 мм) ему на фиг не упёрлась – это просто балласт.
То, что в итоге французы поставили на свой СРЕДНИЙ танк В-1 другую башню с 47-мм пушкой, говорит вовсе не о том, что им страшно захотелось пострелять по полевым укреплениям ещё и из 47-мм пушчёнки – хрен там, они просто осознали, что для среднего В-1 задача прорыва сильноукреплённых полос обороны отнюдь не единственная. Средний танк – это универсал, и, соответственно, вооружён он должен быть, как универсал – и 75-мм гаубицей для подавления огневых точек в полевых укреплениях, и 47-мм пушкой для борьбы с бронетехникой противника.
Все эти нюансы были (я надеюсь!) изучены нашими специалистами, приступившими к разработке отечественного тяжёлого танка. В результате, на свет божий появился танк-прототип Т-35-1, с боевой массой около 38 тонн (хотя в заказе фигурировала 35-тонная машина), вооружением в корпусе (курсовой пулемёт) и в пяти башнях: 76,2-мм пушка и пулемёт в главной – большой, два пулемёта в двух малых башнях, расположенных по диагонали, и две 37-мм пушки (большой мощности) в двух аналогичных малых башнях по другой диагонали.
Такое размещение вооружения позволяло концентрировать огонь из 76,2-мм пушки, одной 37-мм пушки и минимум двух пулемётов в любом направлении.
Второй опытный образец Т-35-2 был заточен уже под двигатель М-17 (вместо М-6), с соответствующей трансмиссией и усовершенствованной подвеской. Для упрощения серийного производства, башню смастачили цилиндрической формы. Никаких других изменений в конструкции не было.
Тем не менее, этого нашим максималистам показалось мало, и на серийном танке Т-35А вместо двух малых одноместных башенок с 37-мм пушками (как совершенно верно указал почтенный коллега keks88, снятыми с производства), уже красовались большие двухместные башни со спарками 45-мм пушки и пулемёта.
Это позволило увеличить калибр вспомогательной артиллерии и плотность огня в любом секторе минимум ещё на один пулемёт. К тому же, при наличии заряжающего, 45-мм пушка могла стрелять гораздо быстрее, чем 37-мм с единственным башнёром-«многостаночником».
Теперь попробуем разобраться, оправдано ли было такое «революционное» увеличение огневой мощи.
Тут надо сразу отметить, чем за эту роскошь было заплачено. Боевая масса серийного Т-35А с 37,5 тонн выросла до 50,1 т. Из-за чего трансмиссия тупо надорвалась и танк превратился в сугубо парадную страшилку, для которой любой выезд в поле оканчивался поломкой.
А каков эффект в боевом применении?
Почтенный коллега keks88 заявил, что тактика применения позиционного танка прорыва — это «паровым катком пройти через сильно укреплённую полосу обороны». Мне так и видятся за этими словами горящие благородным безумием глаза главного «стратега» РККА М.В. Тухачевского.
Ребята – какой на фиг «паровой каток»? Где? В полосе заблаговременно подготовленной обороны? С дуба рухнули? Ладно Тухачевский – идиот известный, ему такое ляпнуть простительно.
Заблаговременно созданная оборона тем и отличается от обычной, наспех созданной полевой, что обороняющаяся сторона имела время и средства для обеспечения формальной неприступности такой обороны. Касательно танков это означает, что сама местность сделана ТАНКОНЕДОСТУПНОЙ ни для развёртывания, ни для маневрирования, ни для передвижения вообще, танков большинства классов!
Эта местность содержит противотанковые рвы, надолбы, эскарпы и прочие инженерные заграждения. К тому же она насыщена противотанковыми минами и фугасами.
Только осознав это, можно допенькать, что о каком-то «паровом катке» можно рассуждать, только приколотив ко лбу дорожным гвоздём значок «юный тухачевец».
Зато наконец-то на свет Божий появляется кем-то неправильно понятый термин «позиционный танк».
Почтенный коллега (видно, что не дурак) откровенно спросил, что под этим следует понимать, усомнившись, что он означает танк, который тупо занял позицию и стоит себе день-два, постреливая в сторону противника.
Почтенный коллега и не подозревал, насколько он близок к суровым боевым реалиям!
Теперь, чтоб всё встало на свои места, представим себе участок Линии Маннергейма, где под огнём ДЗОТов и ДОТов пехота залегла и не может продвинуться вперёд, даже несмотря на то, что атаке предшествовала мощная артподготовка.
И тут, на сцене появляются средние танки Т-28 с приданными 20-ой ТТбр опытными тяжёлыми танками.
Что же они делают? Проходят «паровым катком» Линию Маннергейма? Для СМК такой проход (вместе с Зимней войной) уже закончился на мощном фугасе. Были и более удачные попытки, но к прорыву они не привели. Финские ДОТы были целы, и наша пехота намертво (во всех смыслах) залегала под их огнём.
Теперь танки выдвигались вперёд, принимая на себя огонь, обнаруживали финские огневые точки (за что расплачивались приличными потерями – ведь Т-28 были отнюдь не неуязвимыми тяжёлыми танками, как те же КВ, СМК или Т-100, а лишь средними, с максимум 30-мм бронёй, чего к концу 30-х было уже недостаточно), как могли подавляли их и продвигались к тем самым пресловутым ДОТам. Не имея вооружения, чтоб уничтожить их, они своим огнём и бронёй лишь обеспечивали возможность для сапёров штурмовых групп заложить взрывчатку, которая собственно и уничтожала ДОТы.
Наткнувшись на минное поле, танки точно так же огнём прикрывали работу сапёров, делающих проходы в минных полях.
Всё маневрирование танков при этом заключалось лишь в оптимизации своей позиции и смене оной, когда тяжёлая артиллерия противника начинала угрожающе пристреливаться.
Вот это и есть работа «тяжёлого позиционного танка». Никакого «парового катка». Масса и длина лишь позволяют ему передвигаться на местности совершенно недоступной (без инженерного сопровождения) для техники более лёгких классов, а броня и вооружение позволяют ему выжить на поле боя и по возможности подавить огневые точки, до которых он может дотянуться.
Теперь, обращаем внимание на такой момент:
Если танк действует на местности, заблаговременно сделанной танконедоступной и, соответственно, появление танков противника в принципе исключено – зачем позиционному танку малокалиберные противотанковые пушки, абсолютно негодные для борьбы не то что с полевыми укреплениями, но даже с расчётами пушек и пулемётов противника в обычных траншеях, поскольку их осколочная граната уступает по эффективности банальной ручной гранате (та не пролетает мимо цели, убивая лишь персонально того неудачника, в которого, точнее через которого пролетает, и не успевает зарыться в грунт до сработки взрывателя, сводя осколочное действие к дымному хлопку фейерверочной шутихи).
Почтенный коллега уверен – танк прорыва может столкнуться с танками противника, когда «паровым катком» пройдёт всю полосу обороны противника. А как же! Ведь вражина обязательно бросит на участок прорыва танковые резервы, чтоб заткнуть брешь.
Вот только один нюансик – тяжёлые танки прорыва идут вперёд не сами по себе – прям за ними следом, с соответствующей инженерной поддержкой, по пробитой тяжёлыми танками «магистрали» между минных полей, рядов надолб и прочих заграждений, наступают средние и лёгкие танки, пехота.
Если прорыв удался, на оперативный простор выходят именно средние и лёгкие танки. А тяжёлые должны вместе с пехотой стрелкового корпуса прорыва обеспечивать фланги пробитого коридора и всемерно расширять его, продолжая бороться с огневыми точками в полевых укреплениях и подавлять остатки ПТО, мешающие наступлению средних и лёгких танков. Всё. Т.е. и тут противотанковые пушки тяжёлому танку на фиг не упёрлись. (Вообще, интересно, что это за уникальные цели, для которых трёхдюймового снарядика – много, а пули калибра 7,62 – мало?)
Конечно, если есть вторая полоса обороны, тяжёлые танки таким же макаром прорывают и её. Но дальше им идти некуда, да и незачем. Пробили брешь, расширили до уставной ширины — и можно спокойно подтягиваться в назначенный район дислокации или на СПАМ (сборный пункт аварийных машин).
А вот лёгкие танки и средние их качественного усиления, уже делились на группу ближнего действия, уничтожающую подходящие резервы и тяжёлую артиллерию, и группу дальнего действия – превращавшую тактический прорыв в оперативный.
Вот им-то как раз и нужны были скорострельные противотанковые пушки. На всякий случай встречи с теми самыми танками противника. Не Т-35 же, которых 60 штук на всю доблестную РККА, с ними бороться! «Мавры» сделали своё дело и могут с чистой совестью уйти на отдых.
И ещё. Вспомним. На Т-35 изначально, планировали установить не паршивый «окурок» короткостволой «полковушки», а специальную скорострельную танковую пушку ПС-3 с полуавтоматическим затвором, способную «работать» патронами и полкового и дивизионного орудия, с длиной ствола, обеспечивающей не меньшую бронепробиваемость, чем у 45-мм противотанковой пушки. Т.е. при той самой мифической необходимости бороться с танками противника Т-35 запросто мог бы использовать свою ПС-3. КТ официально считалась сугубо временным вариантом вооружения и Т-35А и Т-28, допускавшимся лишь до получения вполне себе ещё и противотанковой ПС-3.
Вот и получается, что две 45-мм пушки на Т-35А – по любому балласт.
Кто-то может возразить – их наличие позволяло-де обстреливать две-три цели! Самое смешное – повторившие чью-то глупость умные люди тут же поднимают «плач Ярославны» по поводу сложности управления огнём такого «многозадачного» вооружения. Ведь Т-35А даже командирской башенки не имел, а командир танка, к тому же, вынужден был «пахать» за пулемётчика главной башни!
Где уж тут ему управлять пятью башнями и тремя пушками! Да ещё по нескольким целям разом. В общем и целом – глупость. Не зря ведь на Т-35А ставили в качестве эксперимента флотскую систему управления огнём, позволявшую сконцентрировать огонь 2-3 башен на ОДНОЙ цели! Вопрос – нахуа?!
На основании вышесказанного, я лично считаю совершенно неоправданными ни столь «переразвитое» вооружение Т-35А, ни его запредельный вес.
Теперь, каким я вижу «идеальный» Т-35А при условии сохранения пятибашенной схемы (коли уж она так запала в душу кое-кому в руководстве РККА).
Пережившие образцовую позиционную войну с массированным применением танков, англо-французы были абсолютно правы (исходя из того опыта, конечно!), вооружая свои тяжёлые танки большим количеством пулемётов. То же самое касается их «архитектуры».
FCM 2C имел пушечную башню впереди, для уничтожения укреплённых огневых точек (замена 47-мм пушки на 105-мм гаубицу указывает на понимание недостаточности вооружения) и пулемётную башенку сзади.
Главное назначение этой башенки – самооборона танка в ближнем бою.
Для атаки FCM 2C имел ещё 4 пулемёта, сконцентрированные в передней части танка.
То же самое «Индепендент». Для уничтожения укреплённых огневых точек служила пушка в главной башне. Главной задачей малых пулемётных башенок была самооборона танка в ближнем бою – напомню – позиционный танк физически не может двигаться по заблаговременно доведённой до танконедоступности местности в стиле «парового катка», а пропущенные из-за неважного обзора огневые точки, да и просто отдельные бойцы противника (у кого боевой дух ещё не сломлен) вполне могут доставить с трудом продвигающемуся танку большие неприятности, вплоть до банального забрасывания гранатами или бутылками с коктейлем Молотова.
Вот для защиты танка от таких неприятностей и служат торчащие во все стороны пулемёты. И командиру танка нет нужды заниматься хер… целеуказанием для этих пулемётных башенок – они сами знают, кто их цели и им самим виднее, когда открывать по ним огонь.
Понятно, что вооружать эти башенки лучше всего не ручными пулемётами, как у Т-35А, а станковыми, как у «Индепендент», дабы оправдать название – «Индепендент» (независимый), т. е. способный продвигаться вперёд и активно действовать без сопровождения оберегающей танк в ближнем бою пехоты.
Поскольку поливать свинцом (в целях всё той же самообороны) желательно любые мало-мальски подозрительные цели – жизнь такого танка дороже любых патронов, возить такой танк этих самых патронов может и должен очень много. Скажем, как броневики ПМВ, умудрявшиеся погрузить и за час боя расстрелять из пары «Максимов» до 10 тыс. штук! Благо те «Максимы» имели систему дополнительного охлаждения стволов.
Но, без сомнения, главной «изюминкой» тяжёлого позиционного танка прорыва должно быть основное вооружение – то, что красуется в главной башне и предназначено для решения главной задачи – подавления укреплённых огневых точек.
Почтенный коллега с явным недоверием отнёсся к идее вооружить и наш танк, по примеру FCM 2C со 155-мм гаубицей, орудием корпусного калибра – дескать, нету у нас ничего подходящего, а если и найдётся, в башню того времени нипочём не влезет. В дыренковщие упрекал!
Тут он явно погорячился! Даже в РИ после неудачных опытов Дыренкова по созданию башни под 76,2-мм пушку для лёгких танков, стараниями более учёных конструкторов, изучивших все ошибки Дыренкова, была сделана вполне удачная башня для танков Т-26-4 и БТ-7А.
Ну, будем считать, что тот выпад – по банальному незнанию матчасти.
Теперь, вспоминаем и разбираемся.
В 1915 году из Франции в Россию, по русскому заказу, была доставлена лёгкая 105-мм горная гаубица. Её испытали и даже собирались модернизировать на Путиловском заводе под условия эксплуатации в нашей армии. Тем не менее, гаубица не была принята на вооружение – армии нуждалась не в раздувании номенклатуры калибров, а в увеличении выпуска обычных 122-мм гаубиц и боеприпасов к ним.
В общем, гаубицу «задвинули» на задворки Путиловского завода, откуда она позже перебралась прямиком в Артиллерийский музей.
А теперь прикинем – почему бы её не использовать для вооружения танка прорыва? Сравниваем: вес ствола с затвором у 76,2-мм полковой пушки обр. 27 г. (из которой сделали ублюдочную КТ) 230 кг. У 105-мм горной гаубицы Шнейдера — 240 кг. (Для сравнения, у 122-мм гаубицы обр. 10 г. — 426 кг).
Второй чрезвычайно важный параметр – длина отката.
У 76,2-мм полковой пушки обр. 27 г. длина отката – от 1030 мм до 930 мм.
У 105-мм горной гаубицы Шнейдера обр. 15 г. – максимальная длина отката 800 мм.
Т.е. уменьшить длину отката под установку в башне можно столь же легко, как и у той самой полковой трёхдюймовки, из которой слепили КТ.
Боевой вес орудий: полковушка обр. 27 г. – 740 кг. Боевой вес 105-м гаубицы – 732 кг.
И главная прелесть – вес трёхдюймового снаряда (самого мощного на тот момент среди всех танковых пушек, как утверждал почтенный коллега, игнорируя 155-мм гаубицу на последнем FCM 2C, и насколько он мощнее 75 мм-снаряда В-1 — я без справочника не скажу, но едва ли сильно) 6,5 кг. У 105-мм гаубицы снаряд весил почти вдвое больше – 12 кг.
А ведь чтоб не плодить калибры, никто нам не мешает выпускать ту самую гаубицу в версии «короткого танкового орудия», накинув ещё пару миллиметров – привычного нам, 107-мм калибра снаряд, вытянет ещё больше! Не как снаряд корпусной пушки обр. 10 г. (16 кг), конечно, но тоже вполне солидно!
Конечно, баллистика такой пушки будет так себе – но для стрельбы почти прямой наводкой по ДЗОТам и ДОТам, по пулемётным гнёздам и противотанковым пушкам – вполне нормально. В последних случаях, для столь мощного снаряда вполне достаточно будет и относительно близкого попадания.
Скажете – кто будет заморачиваться переделкой горной гаубицы в танковую пушку и её освоением в столь незначительной серии? А кто сказал, что незначительной? Такую пушку и на САУ на шасси Т-28 поставить можно и даже на шасси БТ!
И разве в РИ артиллерийский завод МЗМ не освоил выпуск вообще принципиально новой для него немецкой 152 мм мортиры, выпуск которой в итоге составил всего 129 орудий?
Кстати, о мортирах!
Утверждая, что у нас нет подходящих для установки в башне тяжёлого танка прорыва крупнокалиберных орудий, почтенный коллега проглядел не только 105-мм горную гаубицу Шнейдера, но и разработанные как раз в самое подходящее время полковые 122-мм мортиры М-5 и «Лом»!
Конечно, длина ствола у них всего 6,1 калибра (745 мм), но для наших целей и этого достаточно! Особенно при длине отката всего 525–500 мм и весе снаряда 12,5 кг. В боевом положении эти мортиры весили меньше, чем полковая трёхдюймовка обр. 27 г. (560 кг).
Обе эти 122-мм мортиры, как и в своё время 105-мм гаубица Шнейдера, не были приняты на вооружение, но разве из них нельзя было смастачить короткостволые, но зато чрезвычайно мощные (для своего времени) танковые пушки?
Странно, но почему-то почтенный коллега не назвал «дыренковщиной» 8 (ВОСЕМЬ!) вариантов нового советского танка Т-39, который проектировался на замену Т-35А, а ведь КАЖДЫЙ из тех вариантов должен был нести в главной башне именно 107-мм пушку.
Вот теперь и представим себе такой альтернативный Т-35А, у которого в четырёх малых башенках по станковому «Максиму», а в главной, большой башне короткая 105- или 107-мм пушка или даже 122-мм мортира, заточенная для настильной стрельбы (фактически та же короткая пушка). В дополнение к крупнокалиберному орудию, специально для целей, на которые ТАКИХ(!) тяжёлых снарядов уже объективно жалко (тот же пулемётик за бруствером или пушчёнка с пуленепробиваемым щитом), можно установить в главной башне крупнокалиберный пулемёт ДК или малокалиберную автоматическую пушку (20-мм «эрликон», «мадсен» или «гочкис» — да хоть тот же ШВАК). Командира порадуем персональной наблюдательной башенкой – это не сложно, ведь башни Т-35-1 и Т-35-2 были четырёхместные. В ней располагались наводчик орудия, командир – он же пулемётчик, заряжающий – он же радист и механик-моторист.
В альтернативном танке, наводчик будет наводить и тяжёлое орудие и обслуживать крупнокалиберный пулемёт (или 20-мм АП), командир сугубо командовать, а радист с мотористом заряжать тяжёлое орудие. Численность экипажа остаётся без изменения – те же 9 человек.
За счёт сокращения длины корпуса по сравнению с РИ Т-35А и отказа от средних двухместных башен в пользу одноместных пулемётных, можно усилить (в разумных пределах, чтоб без перегруза) бронезащиту.
Если, скажем, на РИ Т-35А стояли 50-30 мм лобовой брони и 20 ( 10 мм экраны) бортовой, то на АИ Т-35 можно будет поставить 50-35 мм лоб и 30 ( 8 мм экраны) борт. Для начала 30-х вполне солидный уровень бронезащиты, при котором масса танка едва ли превысит относительно приемлемые 45 тонн (по сравнению с 52 т. Т-35А).
Вот таких танков уже можно построить не 6 десятков для парадов, побольше – минимум на два полнокровных танковых полка для специальных штурмовых частей прорыва РГК.
§
7
Эта статья является как бы ответом на выпад почтенного коллеги keks88 на мой комментарий к статье почтенного коллеги СЕЖ«Танки СССР. Морское влияние».
Я не сторонник долгих и чаще всего бесплодных споров в ветках, тем более с массированным подтягиванием пространных портянок-цитат, толкуемых в самом широком диапазоне в случаях, когда сталкиваются два сугубо ИМХО, каждое из которых в принципе недоказуемо. Поэтому предпочитаю краткий обмен мнениями.
Так вот. В этой статейке я попробую чуть-чуть подробнее донести свою позицию. Но, для начала, сами «выступления» в ветке, чтоб стало ясно, с чего собственно всё началось, и почему эта тема меня лично так заинтересовала.
«Почтенный коллега! Т-35 заказывался и создавался как позиционный танк прорыва. Использоваться должен был для прорыва сильно и заблаговременно укреплённых линий обороны. Т. е. на местности, заранее сделанной танконедоступной для большинства типов танков. Спрашивается — какой дурак решил, что такому танку нужны две противотанковые «сорокапятки»? Если уж соблазнились английским «индепендентом» и решили лабать пятибашенный танк, ему более чем за глаза хватило бы «Максимов» в каждой из четырёх малых башен. Благо командиру танком, заморачиваться с целеуказанием для них никакой нужды нет — башнёры-стрелки малых башен обязаны самостоятельно обнаруживать цели и самостоятельно открывать по ним огонь — ведь главная их задача — САМООБОРОНА малоподвижного (в силу топографии) танка в ближнем бою. Тут пока каких-то приказов и целеуказаний дождёшься — танк подожгут сраными бутылками с коктейлем Молотова.
А вот в большой главной башне должно стоять реально полезное для борьбы с укреплениями орудие, калибром не ниже корпусного. От трёхдюймового «окурка» толку, что с козла молока. Пусть его Т-28 катают. Для такой роскошной громозеки, как Т-35, надо было мастачить 107-мм пушку (можно даже короткостволую) или приспосабливать 122-мм гаубицу. И опять-таки станковый пулемёт либо спарка ДТ, чтоб стрелять по очереди не перегревая стволы. Вот этой роскошью уже командует непосредственно командир танка, определяя наиболее «перспективные» цели.
Именно такой пятибашенный Т-35 я считаю оптимальным. Может когданить распишу про него статейку…» (Ansar02)
«Мне вот интересно, что вы понимаете под позиционностью танка? То что он приехал-встал на денек-другой и давай ипошить из главного калибра? Или то, что он должен этот самый позиционный фронт проломить, давя оборону как паровой каток?
Собственно отсюда и концепция рассредоточения огня и вытекающая из огромных размеров БО огромная же длина, которая скорее в плюс, помогая преодолевать всяческие траншеи, рвы и прочие мелкие неприятности, которые для малышей типа Т-26 становятся непреодолимыми.
Хочу напомнить, что изначально у Т-35-1 в нижнем ярусе стояли 37мм Б-3, которые в 32ом с производства тю-тю. Вот и заменили на 45мм. При этом если проводить аналогию с линейными кораблями флота (что любили, я так понимаю, делать в СССР 20-30ых — см. ранжирование ТБ-1-3-4), то очевидно, что 45мм — вспомогательный калибр, для целей, которым 76мм много, а пулеметов мало. Или например для танков, с которыми Т-35 тоже мог встретиться в глубине обороны.
Абсолютно такая же концепция заложена в большом количестве других многопушечных/многобашенных танков — см. Черчилль 1, М3 Ли, В1, Японский Тип-95 и другие, не вышедшие из стадии проектов.
КТ-28 — танковое орудие с самым мощным ОФом на начало 30ых, если что. Мощнее НЕТ НИ У КОГО. Только ТГ-5, который опять же советский и очень сильно экспериментальный. Ну и немецкий опытный GrossTraktor, тоже опытный и секретный. При этом немец картониумный и при столкновении с танками — будет сасай сасай.
Ну и я очень хочу посмотреть, как вы в ту башню будете запихивать 107мм (кстати короткую создать еще надо), или 122мм.
Вобщем фантазировать вам никто не помешает. Курчевскому, Гроховскому, Таубину, и прочим Дыренковым тоже никто не мешал… до поры до времени. Первый задержал развитие нашей артиллерии на несколько лет, второй плодил фантастические проекты типа танка на воздушной подушке, третий фактически сорвал перевооружение ВВС РККА перед войной» (keks88)
Итак, бум разбираться. Точнее, более подробно рассматривать сугубо мою личную точку зрения на сей вопрос.
Тяжёлый позиционный танк прорыва Т-35 создавался под очевидным влиянием британского пятибашенного танка аналогичного назначения А1Е1 «Индепендент», изготовленного ещё в 1926 году.
Вооружение британского тяжёлого танка располагалось в пяти башнях. Четыре башни малые – пулемётные, вооружались каждая одним станковым пулемётом «Виккерс». В большой центральной башне стояла 47-мм пушка. Сразу надо отметить, что изначально танк проектировался в двух вариантах – башенном и безбашенном (с размещением вооружения в корпусе и спонсонах). В последнем случае, предполагалась установка пушки трёхдюймового калибра.
Но военные отдали предпочтение более современному, башенному варианту, при этом, прекрасно понимая, что 47-мм пушка в принципе не годится для борьбы с полевыми укреплениями – главной целью танка прорыва. Но танк был экспериментальным, и с этой «профессиональной импотенцией», пока, были готовы мириться.
Именно пока, поскольку перед глазами англичан уже был нагляднейший пример эксплуатации тяжёлого французского танка прорыва FCM 2C,
также вооружённого 47-мм пушкой в главной башне. Пушкой, оказавшейся столь очевидно негодной для борьбы с укреплениями, что в 1926-ом году (как раз когда «Индепендент» вышел на испытания) французы в качестве эксперимента перевооружили один FCM 2C короткостволой 155-мм гаубицей (Кто там утверждал, что танковых орудий мощнее нашей трёхдюймовки в мире нет?).
А свой новый средний танк B-1 французы изначально (и раньше, чем в СССР Т-35, поскольку прототипы В-1 строились в 26-30 г.г.) спроектировали вооружённым 75-мм пушкой, правда, в корпусе. В башне же должна была красоваться лишь спарка 7,5-мм станковых пулемётов – что в принципе понятно – если танк создаётся как средство прорыва, никакая пушка среднего калибра (больше 20, но меньше 75 мм) ему на фиг не упёрлась – это просто балласт.
То, что в итоге французы поставили на свой СРЕДНИЙ танк В-1 другую башню с 47-мм пушкой, говорит вовсе не о том, что им страшно захотелось пострелять по полевым укреплениям ещё и из 47-мм пушчёнки – хрен там, они просто осознали, что для среднего В-1 задача прорыва сильноукреплённых полос обороны отнюдь не единственная. Средний танк – это универсал, и, соответственно, вооружён он должен быть, как универсал – и 75-мм гаубицей для подавления огневых точек в полевых укреплениях, и 47-мм пушкой для борьбы с бронетехникой противника.
Все эти нюансы были (я надеюсь!) изучены нашими специалистами, приступившими к разработке отечественного тяжёлого танка. В результате, на свет божий появился танк-прототип Т-35-1, с боевой массой около 38 тонн (хотя в заказе фигурировала 35-тонная машина), вооружением в корпусе (курсовой пулемёт) и в пяти башнях: 76,2-мм пушка и пулемёт в главной – большой, два пулемёта в двух малых башнях, расположенных по диагонали, и две 37-мм пушки (большой мощности) в двух аналогичных малых башнях по другой диагонали.
Такое размещение вооружения позволяло концентрировать огонь из 76,2-мм пушки, одной 37-мм пушки и минимум двух пулемётов в любом направлении.
Второй опытный образец Т-35-2 был заточен уже под двигатель М-17 (вместо М-6), с соответствующей трансмиссией и усовершенствованной подвеской. Для упрощения серийного производства, башню смастачили цилиндрической формы. Никаких других изменений в конструкции не было.
Тем не менее, этого нашим максималистам показалось мало, и на серийном танке Т-35А вместо двух малых одноместных башенок с 37-мм пушками (как совершенно верно указал почтенный коллега keks88, снятыми с производства), уже красовались большие двухместные башни со спарками 45-мм пушки и пулемёта.
Это позволило увеличить калибр вспомогательной артиллерии и плотность огня в любом секторе минимум ещё на один пулемёт. К тому же, при наличии заряжающего, 45-мм пушка могла стрелять гораздо быстрее, чем 37-мм с единственным башнёром-«многостаночником».
Теперь попробуем разобраться, оправдано ли было такое «революционное» увеличение огневой мощи.
Тут надо сразу отметить, чем за эту роскошь было заплачено. Боевая масса серийного Т-35А с 37,5 тонн выросла до 50,1 т. Из-за чего трансмиссия тупо надорвалась и танк превратился в сугубо парадную страшилку, для которой любой выезд в поле оканчивался поломкой.
А каков эффект в боевом применении?
Почтенный коллега keks88 заявил, что тактика применения позиционного танка прорыва — это «паровым катком пройти через сильно укреплённую полосу обороны». Мне так и видятся за этими словами горящие благородным безумием глаза главного «стратега» РККА М.В. Тухачевского.
Ребята – какой на фиг «паровой каток»? Где? В полосе заблаговременно подготовленной обороны? С дуба рухнули? Ладно Тухачевский – идиот известный, ему такое ляпнуть простительно.
Заблаговременно созданная оборона тем и отличается от обычной, наспех созданной полевой, что обороняющаяся сторона имела время и средства для обеспечения формальной неприступности такой обороны. Касательно танков это означает, что сама местность сделана ТАНКОНЕДОСТУПНОЙ ни для развёртывания, ни для маневрирования, ни для передвижения вообще, танков большинства классов!
Эта местность содержит противотанковые рвы, надолбы, эскарпы и прочие инженерные заграждения. К тому же она насыщена противотанковыми минами и фугасами.
Только осознав это, можно допенькать, что о каком-то «паровом катке» можно рассуждать, только приколотив ко лбу дорожным гвоздём значок «юный тухачевец».
Зато наконец-то на свет Божий появляется кем-то неправильно понятый термин «позиционный танк».
Почтенный коллега (видно, что не дурак) откровенно спросил, что под этим следует понимать, усомнившись, что он означает танк, который тупо занял позицию и стоит себе день-два, постреливая в сторону противника.
Почтенный коллега и не подозревал, насколько он близок к суровым боевым реалиям!
Теперь, чтоб всё встало на свои места, представим себе участок Линии Маннергейма, где под огнём ДЗОТов и ДОТов пехота залегла и не может продвинуться вперёд, даже несмотря на то, что атаке предшествовала мощная артподготовка.
И тут, на сцене появляются средние танки Т-28 с приданными 20-ой ТТбр опытными тяжёлыми танками.
Что же они делают? Проходят «паровым катком» Линию Маннергейма? Для СМК такой проход (вместе с Зимней войной) уже закончился на мощном фугасе. Были и более удачные попытки, но к прорыву они не привели. Финские ДОТы были целы, и наша пехота намертво (во всех смыслах) залегала под их огнём.
Теперь танки выдвигались вперёд, принимая на себя огонь, обнаруживали финские огневые точки (за что расплачивались приличными потерями – ведь Т-28 были отнюдь не неуязвимыми тяжёлыми танками, как те же КВ, СМК или Т-100, а лишь средними, с максимум 30-мм бронёй, чего к концу 30-х было уже недостаточно), как могли подавляли их и продвигались к тем самым пресловутым ДОТам. Не имея вооружения, чтоб уничтожить их, они своим огнём и бронёй лишь обеспечивали возможность для сапёров штурмовых групп заложить взрывчатку, которая собственно и уничтожала ДОТы.
Наткнувшись на минное поле, танки точно так же огнём прикрывали работу сапёров, делающих проходы в минных полях.
Всё маневрирование танков при этом заключалось лишь в оптимизации своей позиции и смене оной, когда тяжёлая артиллерия противника начинала угрожающе пристреливаться.
Вот это и есть работа «тяжёлого позиционного танка». Никакого «парового катка». Масса и длина лишь позволяют ему передвигаться на местности совершенно недоступной (без инженерного сопровождения) для техники более лёгких классов, а броня и вооружение позволяют ему выжить на поле боя и по возможности подавить огневые точки, до которых он может дотянуться.
Теперь, обращаем внимание на такой момент:
Если танк действует на местности, заблаговременно сделанной танконедоступной и, соответственно, появление танков противника в принципе исключено – зачем позиционному танку малокалиберные противотанковые пушки, абсолютно негодные для борьбы не то что с полевыми укреплениями, но даже с расчётами пушек и пулемётов противника в обычных траншеях, поскольку их осколочная граната уступает по эффективности банальной ручной гранате (та не пролетает мимо цели, убивая лишь персонально того неудачника, в которого, точнее через которого пролетает, и не успевает зарыться в грунт до сработки взрывателя, сводя осколочное действие к дымному хлопку фейерверочной шутихи).
Почтенный коллега уверен – танк прорыва может столкнуться с танками противника, когда «паровым катком» пройдёт всю полосу обороны противника. А как же! Ведь вражина обязательно бросит на участок прорыва танковые резервы, чтоб заткнуть брешь.
Вот только один нюансик – тяжёлые танки прорыва идут вперёд не сами по себе – прям за ними следом, с соответствующей инженерной поддержкой, по пробитой тяжёлыми танками «магистрали» между минных полей, рядов надолб и прочих заграждений, наступают средние и лёгкие танки, пехота.
Если прорыв удался, на оперативный простор выходят именно средние и лёгкие танки. А тяжёлые должны вместе с пехотой стрелкового корпуса прорыва обеспечивать фланги пробитого коридора и всемерно расширять его, продолжая бороться с огневыми точками в полевых укреплениях и подавлять остатки ПТО, мешающие наступлению средних и лёгких танков. Всё. Т.е. и тут противотанковые пушки тяжёлому танку на фиг не упёрлись. (Вообще, интересно, что это за уникальные цели, для которых трёхдюймового снарядика – много, а пули калибра 7,62 – мало?)
Конечно, если есть вторая полоса обороны, тяжёлые танки таким же макаром прорывают и её. Но дальше им идти некуда, да и незачем. Пробили брешь, расширили до уставной ширины — и можно спокойно подтягиваться в назначенный район дислокации или на СПАМ (сборный пункт аварийных машин).
А вот лёгкие танки и средние их качественного усиления, уже делились на группу ближнего действия, уничтожающую подходящие резервы и тяжёлую артиллерию, и группу дальнего действия – превращавшую тактический прорыв в оперативный.
Вот им-то как раз и нужны были скорострельные противотанковые пушки. На всякий случай встречи с теми самыми танками противника. Не Т-35 же, которых 60 штук на всю доблестную РККА, с ними бороться! «Мавры» сделали своё дело и могут с чистой совестью уйти на отдых.
И ещё. Вспомним. На Т-35 изначально, планировали установить не паршивый «окурок» короткостволой «полковушки», а специальную скорострельную танковую пушку ПС-3 с полуавтоматическим затвором, способную «работать» патронами и полкового и дивизионного орудия, с длиной ствола, обеспечивающей не меньшую бронепробиваемость, чем у 45-мм противотанковой пушки. Т.е. при той самой мифической необходимости бороться с танками противника Т-35 запросто мог бы использовать свою ПС-3. КТ официально считалась сугубо временным вариантом вооружения и Т-35А и Т-28, допускавшимся лишь до получения вполне себе ещё и противотанковой ПС-3.
Вот и получается, что две 45-мм пушки на Т-35А – по любому балласт.
Кто-то может возразить – их наличие позволяло-де обстреливать две-три цели! Самое смешное – повторившие чью-то глупость умные люди тут же поднимают «плач Ярославны» по поводу сложности управления огнём такого «многозадачного» вооружения. Ведь Т-35А даже командирской башенки не имел, а командир танка, к тому же, вынужден был «пахать» за пулемётчика главной башни!
Где уж тут ему управлять пятью башнями и тремя пушками! Да ещё по нескольким целям разом. В общем и целом – глупость. Не зря ведь на Т-35А ставили в качестве эксперимента флотскую систему управления огнём, позволявшую сконцентрировать огонь 2-3 башен на ОДНОЙ цели! Вопрос – нахуа?!
На основании вышесказанного, я лично считаю совершенно неоправданными ни столь «переразвитое» вооружение Т-35А, ни его запредельный вес.
Теперь, каким я вижу «идеальный» Т-35А при условии сохранения пятибашенной схемы (коли уж она так запала в душу кое-кому в руководстве РККА).
Пережившие образцовую позиционную войну с массированным применением танков, англо-французы были абсолютно правы (исходя из того опыта, конечно!), вооружая свои тяжёлые танки большим количеством пулемётов. То же самое касается их «архитектуры».
FCM 2C имел пушечную башню впереди, для уничтожения укреплённых огневых точек (замена 47-мм пушки на 105-мм гаубицу указывает на понимание недостаточности вооружения) и пулемётную башенку сзади.
Главное назначение этой башенки – самооборона танка в ближнем бою.
Для атаки FCM 2C имел ещё 4 пулемёта, сконцентрированные в передней части танка.
То же самое «Индепендент». Для уничтожения укреплённых огневых точек служила пушка в главной башне. Главной задачей малых пулемётных башенок была самооборона танка в ближнем бою – напомню – позиционный танк физически не может двигаться по заблаговременно доведённой до танконедоступности местности в стиле «парового катка», а пропущенные из-за неважного обзора огневые точки, да и просто отдельные бойцы противника (у кого боевой дух ещё не сломлен) вполне могут доставить с трудом продвигающемуся танку большие неприятности, вплоть до банального забрасывания гранатами или бутылками с коктейлем Молотова.
Вот для защиты танка от таких неприятностей и служат торчащие во все стороны пулемёты. И командиру танка нет нужды заниматься хер… целеуказанием для этих пулемётных башенок – они сами знают, кто их цели и им самим виднее, когда открывать по ним огонь.
Понятно, что вооружать эти башенки лучше всего не ручными пулемётами, как у Т-35А, а станковыми, как у «Индепендент», дабы оправдать название – «Индепендент» (независимый), т. е. способный продвигаться вперёд и активно действовать без сопровождения оберегающей танк в ближнем бою пехоты.
Поскольку поливать свинцом (в целях всё той же самообороны) желательно любые мало-мальски подозрительные цели – жизнь такого танка дороже любых патронов, возить такой танк этих самых патронов может и должен очень много. Скажем, как броневики ПМВ, умудрявшиеся погрузить и за час боя расстрелять из пары «Максимов» до 10 тыс. штук! Благо те «Максимы» имели систему дополнительного охлаждения стволов.
Но, без сомнения, главной «изюминкой» тяжёлого позиционного танка прорыва должно быть основное вооружение – то, что красуется в главной башне и предназначено для решения главной задачи – подавления укреплённых огневых точек.
Почтенный коллега с явным недоверием отнёсся к идее вооружить и наш танк, по примеру FCM 2C со 155-мм гаубицей, орудием корпусного калибра – дескать, нету у нас ничего подходящего, а если и найдётся, в башню того времени нипочём не влезет. В дыренковщие упрекал!
Тут он явно погорячился! Даже в РИ после неудачных опытов Дыренкова по созданию башни под 76,2-мм пушку для лёгких танков, стараниями более учёных конструкторов, изучивших все ошибки Дыренкова, была сделана вполне удачная башня для танков Т-26-4 и БТ-7А.
Ну, будем считать, что тот выпад – по банальному незнанию матчасти.
Теперь, вспоминаем и разбираемся.
В 1915 году из Франции в Россию, по русскому заказу, была доставлена лёгкая 105-мм горная гаубица. Её испытали и даже собирались модернизировать на Путиловском заводе под условия эксплуатации в нашей армии. Тем не менее, гаубица не была принята на вооружение – армии нуждалась не в раздувании номенклатуры калибров, а в увеличении выпуска обычных 122-мм гаубиц и боеприпасов к ним.
В общем, гаубицу «задвинули» на задворки Путиловского завода, откуда она позже перебралась прямиком в Артиллерийский музей.
А теперь прикинем – почему бы её не использовать для вооружения танка прорыва? Сравниваем: вес ствола с затвором у 76,2-мм полковой пушки обр. 27 г. (из которой сделали ублюдочную КТ) 230 кг. У 105-мм горной гаубицы Шнейдера — 240 кг. (Для сравнения, у 122-мм гаубицы обр. 10 г. — 426 кг).
Второй чрезвычайно важный параметр – длина отката.
У 76,2-мм полковой пушки обр. 27 г. длина отката – от 1030 мм до 930 мм.
У 105-мм горной гаубицы Шнейдера обр. 15 г. – максимальная длина отката 800 мм.
Т.е. уменьшить длину отката под установку в башне можно столь же легко, как и у той самой полковой трёхдюймовки, из которой слепили КТ.
Боевой вес орудий: полковушка обр. 27 г. – 740 кг. Боевой вес 105-м гаубицы – 732 кг.
И главная прелесть – вес трёхдюймового снаряда (самого мощного на тот момент среди всех танковых пушек, как утверждал почтенный коллега, игнорируя 155-мм гаубицу на последнем FCM 2C, и насколько он мощнее 75 мм-снаряда В-1 — я без справочника не скажу, но едва ли сильно) 6,5 кг. У 105-мм гаубицы снаряд весил почти вдвое больше – 12 кг.
А ведь чтоб не плодить калибры, никто нам не мешает выпускать ту самую гаубицу в версии «короткого танкового орудия», накинув ещё пару миллиметров – привычного нам, 107-мм калибра снаряд, вытянет ещё больше! Не как снаряд корпусной пушки обр. 10 г. (16 кг), конечно, но тоже вполне солидно!
Конечно, баллистика такой пушки будет так себе – но для стрельбы почти прямой наводкой по ДЗОТам и ДОТам, по пулемётным гнёздам и противотанковым пушкам – вполне нормально. В последних случаях, для столь мощного снаряда вполне достаточно будет и относительно близкого попадания.
Скажете – кто будет заморачиваться переделкой горной гаубицы в танковую пушку и её освоением в столь незначительной серии? А кто сказал, что незначительной? Такую пушку и на САУ на шасси Т-28 поставить можно и даже на шасси БТ!
И разве в РИ артиллерийский завод МЗМ не освоил выпуск вообще принципиально новой для него немецкой 152 мм мортиры, выпуск которой в итоге составил всего 129 орудий?
Кстати, о мортирах!
Утверждая, что у нас нет подходящих для установки в башне тяжёлого танка прорыва крупнокалиберных орудий, почтенный коллега проглядел не только 105-мм горную гаубицу Шнейдера, но и разработанные как раз в самое подходящее время полковые 122-мм мортиры М-5 и «Лом»!
Конечно, длина ствола у них всего 6,1 калибра (745 мм), но для наших целей и этого достаточно! Особенно при длине отката всего 525–500 мм и весе снаряда 12,5 кг. В боевом положении эти мортиры весили меньше, чем полковая трёхдюймовка обр. 27 г. (560 кг).
Обе эти 122-мм мортиры, как и в своё время 105-мм гаубица Шнейдера, не были приняты на вооружение, но разве из них нельзя было смастачить короткостволые, но зато чрезвычайно мощные (для своего времени) танковые пушки?
Странно, но почему-то почтенный коллега не назвал «дыренковщиной» 8 (ВОСЕМЬ!) вариантов нового советского танка Т-39, который проектировался на замену Т-35А, а ведь КАЖДЫЙ из тех вариантов должен был нести в главной башне именно 107-мм пушку.
Вот теперь и представим себе такой альтернативный Т-35А, у которого в четырёх малых башенках по станковому «Максиму», а в главной, большой башне короткая 105- или 107-мм пушка или даже 122-мм мортира, заточенная для настильной стрельбы (фактически та же короткая пушка). В дополнение к крупнокалиберному орудию, специально для целей, на которые ТАКИХ(!) тяжёлых снарядов уже объективно жалко (тот же пулемётик за бруствером или пушчёнка с пуленепробиваемым щитом), можно установить в главной башне крупнокалиберный пулемёт ДК или малокалиберную автоматическую пушку (20-мм «эрликон», «мадсен» или «гочкис» — да хоть тот же ШВАК). Командира порадуем персональной наблюдательной башенкой – это не сложно, ведь башни Т-35-1 и Т-35-2 были четырёхместные. В ней располагались наводчик орудия, командир – он же пулемётчик, заряжающий – он же радист и механик-моторист.
В альтернативном танке, наводчик будет наводить и тяжёлое орудие и обслуживать крупнокалиберный пулемёт (или 20-мм АП), командир сугубо командовать, а радист с мотористом заряжать тяжёлое орудие. Численность экипажа остаётся без изменения – те же 9 человек.
За счёт сокращения длины корпуса по сравнению с РИ Т-35А и отказа от средних двухместных башен в пользу одноместных пулемётных, можно усилить (в разумных пределах, чтоб без перегруза) бронезащиту.
Если, скажем, на РИ Т-35А стояли 50-30 мм лобовой брони и 20 ( 10 мм экраны) бортовой, то на АИ Т-35 можно будет поставить 50-35 мм лоб и 30 ( 8 мм экраны) борт. Для начала 30-х вполне солидный уровень бронезащиты, при котором масса танка едва ли превысит относительно приемлемые 45 тонн (по сравнению с 52 т. Т-35А).
Вот таких танков уже можно построить не 6 десятков для парадов, побольше – минимум на два полнокровных танковых полка для специальных штурмовых частей прорыва РГК.
§
7
Эта статья является как бы ответом на выпад почтенного коллеги keks88 на мой комментарий к статье почтенного коллеги СЕЖ«Танки СССР. Морское влияние».
Я не сторонник долгих и чаще всего бесплодных споров в ветках, тем более с массированным подтягиванием пространных портянок-цитат, толкуемых в самом широком диапазоне в случаях, когда сталкиваются два сугубо ИМХО, каждое из которых в принципе недоказуемо. Поэтому предпочитаю краткий обмен мнениями.
Так вот. В этой статейке я попробую чуть-чуть подробнее донести свою позицию. Но, для начала, сами «выступления» в ветке, чтоб стало ясно, с чего собственно всё началось, и почему эта тема меня лично так заинтересовала.
«Почтенный коллега! Т-35 заказывался и создавался как позиционный танк прорыва. Использоваться должен был для прорыва сильно и заблаговременно укреплённых линий обороны. Т. е. на местности, заранее сделанной танконедоступной для большинства типов танков. Спрашивается — какой дурак решил, что такому танку нужны две противотанковые «сорокапятки»? Если уж соблазнились английским «индепендентом» и решили лабать пятибашенный танк, ему более чем за глаза хватило бы «Максимов» в каждой из четырёх малых башен. Благо командиру танком, заморачиваться с целеуказанием для них никакой нужды нет — башнёры-стрелки малых башен обязаны самостоятельно обнаруживать цели и самостоятельно открывать по ним огонь — ведь главная их задача — САМООБОРОНА малоподвижного (в силу топографии) танка в ближнем бою. Тут пока каких-то приказов и целеуказаний дождёшься — танк подожгут сраными бутылками с коктейлем Молотова.
А вот в большой главной башне должно стоять реально полезное для борьбы с укреплениями орудие, калибром не ниже корпусного. От трёхдюймового «окурка» толку, что с козла молока. Пусть его Т-28 катают. Для такой роскошной громозеки, как Т-35, надо было мастачить 107-мм пушку (можно даже короткостволую) или приспосабливать 122-мм гаубицу. И опять-таки станковый пулемёт либо спарка ДТ, чтоб стрелять по очереди не перегревая стволы. Вот этой роскошью уже командует непосредственно командир танка, определяя наиболее «перспективные» цели.
Именно такой пятибашенный Т-35 я считаю оптимальным. Может когданить распишу про него статейку…» (Ansar02)
«Мне вот интересно, что вы понимаете под позиционностью танка? То что он приехал-встал на денек-другой и давай ипошить из главного калибра? Или то, что он должен этот самый позиционный фронт проломить, давя оборону как паровой каток?
Собственно отсюда и концепция рассредоточения огня и вытекающая из огромных размеров БО огромная же длина, которая скорее в плюс, помогая преодолевать всяческие траншеи, рвы и прочие мелкие неприятности, которые для малышей типа Т-26 становятся непреодолимыми.
Хочу напомнить, что изначально у Т-35-1 в нижнем ярусе стояли 37мм Б-3, которые в 32ом с производства тю-тю. Вот и заменили на 45мм. При этом если проводить аналогию с линейными кораблями флота (что любили, я так понимаю, делать в СССР 20-30ых — см. ранжирование ТБ-1-3-4), то очевидно, что 45мм — вспомогательный калибр, для целей, которым 76мм много, а пулеметов мало. Или например для танков, с которыми Т-35 тоже мог встретиться в глубине обороны.
Абсолютно такая же концепция заложена в большом количестве других многопушечных/многобашенных танков — см. Черчилль 1, М3 Ли, В1, Японский Тип-95 и другие, не вышедшие из стадии проектов.
КТ-28 — танковое орудие с самым мощным ОФом на начало 30ых, если что. Мощнее НЕТ НИ У КОГО. Только ТГ-5, который опять же советский и очень сильно экспериментальный. Ну и немецкий опытный GrossTraktor, тоже опытный и секретный. При этом немец картониумный и при столкновении с танками — будет сасай сасай.
Ну и я очень хочу посмотреть, как вы в ту башню будете запихивать 107мм (кстати короткую создать еще надо), или 122мм.
Вобщем фантазировать вам никто не помешает. Курчевскому, Гроховскому, Таубину, и прочим Дыренковым тоже никто не мешал… до поры до времени. Первый задержал развитие нашей артиллерии на несколько лет, второй плодил фантастические проекты типа танка на воздушной подушке, третий фактически сорвал перевооружение ВВС РККА перед войной» (keks88)
Итак, бум разбираться. Точнее, более подробно рассматривать сугубо мою личную точку зрения на сей вопрос.
Тяжёлый позиционный танк прорыва Т-35 создавался под очевидным влиянием британского пятибашенного танка аналогичного назначения А1Е1 «Индепендент», изготовленного ещё в 1926 году.
Вооружение британского тяжёлого танка располагалось в пяти башнях. Четыре башни малые – пулемётные, вооружались каждая одним станковым пулемётом «Виккерс». В большой центральной башне стояла 47-мм пушка. Сразу надо отметить, что изначально танк проектировался в двух вариантах – башенном и безбашенном (с размещением вооружения в корпусе и спонсонах). В последнем случае, предполагалась установка пушки трёхдюймового калибра.
Но военные отдали предпочтение более современному, башенному варианту, при этом, прекрасно понимая, что 47-мм пушка в принципе не годится для борьбы с полевыми укреплениями – главной целью танка прорыва. Но танк был экспериментальным, и с этой «профессиональной импотенцией», пока, были готовы мириться.
Именно пока, поскольку перед глазами англичан уже был нагляднейший пример эксплуатации тяжёлого французского танка прорыва FCM 2C,
также вооружённого 47-мм пушкой в главной башне. Пушкой, оказавшейся столь очевидно негодной для борьбы с укреплениями, что в 1926-ом году (как раз когда «Индепендент» вышел на испытания) французы в качестве эксперимента перевооружили один FCM 2C короткостволой 155-мм гаубицей (Кто там утверждал, что танковых орудий мощнее нашей трёхдюймовки в мире нет?).
А свой новый средний танк B-1 французы изначально (и раньше, чем в СССР Т-35, поскольку прототипы В-1 строились в 26-30 г.г.) спроектировали вооружённым 75-мм пушкой, правда, в корпусе. В башне же должна была красоваться лишь спарка 7,5-мм станковых пулемётов – что в принципе понятно – если танк создаётся как средство прорыва, никакая пушка среднего калибра (больше 20, но меньше 75 мм) ему на фиг не упёрлась – это просто балласт.
То, что в итоге французы поставили на свой СРЕДНИЙ танк В-1 другую башню с 47-мм пушкой, говорит вовсе не о том, что им страшно захотелось пострелять по полевым укреплениям ещё и из 47-мм пушчёнки – хрен там, они просто осознали, что для среднего В-1 задача прорыва сильноукреплённых полос обороны отнюдь не единственная. Средний танк – это универсал, и, соответственно, вооружён он должен быть, как универсал – и 75-мм гаубицей для подавления огневых точек в полевых укреплениях, и 47-мм пушкой для борьбы с бронетехникой противника.
Все эти нюансы были (я надеюсь!) изучены нашими специалистами, приступившими к разработке отечественного тяжёлого танка. В результате, на свет божий появился танк-прототип Т-35-1, с боевой массой около 38 тонн (хотя в заказе фигурировала 35-тонная машина), вооружением в корпусе (курсовой пулемёт) и в пяти башнях: 76,2-мм пушка и пулемёт в главной – большой, два пулемёта в двух малых башнях, расположенных по диагонали, и две 37-мм пушки (большой мощности) в двух аналогичных малых башнях по другой диагонали.
Такое размещение вооружения позволяло концентрировать огонь из 76,2-мм пушки, одной 37-мм пушки и минимум двух пулемётов в любом направлении.
Второй опытный образец Т-35-2 был заточен уже под двигатель М-17 (вместо М-6), с соответствующей трансмиссией и усовершенствованной подвеской. Для упрощения серийного производства, башню смастачили цилиндрической формы. Никаких других изменений в конструкции не было.
Тем не менее, этого нашим максималистам показалось мало, и на серийном танке Т-35А вместо двух малых одноместных башенок с 37-мм пушками (как совершенно верно указал почтенный коллега keks88, снятыми с производства), уже красовались большие двухместные башни со спарками 45-мм пушки и пулемёта.
Это позволило увеличить калибр вспомогательной артиллерии и плотность огня в любом секторе минимум ещё на один пулемёт. К тому же, при наличии заряжающего, 45-мм пушка могла стрелять гораздо быстрее, чем 37-мм с единственным башнёром-«многостаночником».
Теперь попробуем разобраться, оправдано ли было такое «революционное» увеличение огневой мощи.
Тут надо сразу отметить, чем за эту роскошь было заплачено. Боевая масса серийного Т-35А с 37,5 тонн выросла до 50,1 т. Из-за чего трансмиссия тупо надорвалась и танк превратился в сугубо парадную страшилку, для которой любой выезд в поле оканчивался поломкой.
А каков эффект в боевом применении?
Почтенный коллега keks88 заявил, что тактика применения позиционного танка прорыва — это «паровым катком пройти через сильно укреплённую полосу обороны». Мне так и видятся за этими словами горящие благородным безумием глаза главного «стратега» РККА М.В. Тухачевского.
Ребята – какой на фиг «паровой каток»? Где? В полосе заблаговременно подготовленной обороны? С дуба рухнули? Ладно Тухачевский – идиот известный, ему такое ляпнуть простительно.
Заблаговременно созданная оборона тем и отличается от обычной, наспех созданной полевой, что обороняющаяся сторона имела время и средства для обеспечения формальной неприступности такой обороны. Касательно танков это означает, что сама местность сделана ТАНКОНЕДОСТУПНОЙ ни для развёртывания, ни для маневрирования, ни для передвижения вообще, танков большинства классов!
Эта местность содержит противотанковые рвы, надолбы, эскарпы и прочие инженерные заграждения. К тому же она насыщена противотанковыми минами и фугасами.
Только осознав это, можно допенькать, что о каком-то «паровом катке» можно рассуждать, только приколотив ко лбу дорожным гвоздём значок «юный тухачевец».
Зато наконец-то на свет Божий появляется кем-то неправильно понятый термин «позиционный танк».
Почтенный коллега (видно, что не дурак) откровенно спросил, что под этим следует понимать, усомнившись, что он означает танк, который тупо занял позицию и стоит себе день-два, постреливая в сторону противника.
Почтенный коллега и не подозревал, насколько он близок к суровым боевым реалиям!
Теперь, чтоб всё встало на свои места, представим себе участок Линии Маннергейма, где под огнём ДЗОТов и ДОТов пехота залегла и не может продвинуться вперёд, даже несмотря на то, что атаке предшествовала мощная артподготовка.
И тут, на сцене появляются средние танки Т-28 с приданными 20-ой ТТбр опытными тяжёлыми танками.
Что же они делают? Проходят «паровым катком» Линию Маннергейма? Для СМК такой проход (вместе с Зимней войной) уже закончился на мощном фугасе. Были и более удачные попытки, но к прорыву они не привели. Финские ДОТы были целы, и наша пехота намертво (во всех смыслах) залегала под их огнём.
Теперь танки выдвигались вперёд, принимая на себя огонь, обнаруживали финские огневые точки (за что расплачивались приличными потерями – ведь Т-28 были отнюдь не неуязвимыми тяжёлыми танками, как те же КВ, СМК или Т-100, а лишь средними, с максимум 30-мм бронёй, чего к концу 30-х было уже недостаточно), как могли подавляли их и продвигались к тем самым пресловутым ДОТам. Не имея вооружения, чтоб уничтожить их, они своим огнём и бронёй лишь обеспечивали возможность для сапёров штурмовых групп заложить взрывчатку, которая собственно и уничтожала ДОТы.
Наткнувшись на минное поле, танки точно так же огнём прикрывали работу сапёров, делающих проходы в минных полях.
Всё маневрирование танков при этом заключалось лишь в оптимизации своей позиции и смене оной, когда тяжёлая артиллерия противника начинала угрожающе пристреливаться.
Вот это и есть работа «тяжёлого позиционного танка». Никакого «парового катка». Масса и длина лишь позволяют ему передвигаться на местности совершенно недоступной (без инженерного сопровождения) для техники более лёгких классов, а броня и вооружение позволяют ему выжить на поле боя и по возможности подавить огневые точки, до которых он может дотянуться.
Теперь, обращаем внимание на такой момент:
Если танк действует на местности, заблаговременно сделанной танконедоступной и, соответственно, появление танков противника в принципе исключено – зачем позиционному танку малокалиберные противотанковые пушки, абсолютно негодные для борьбы не то что с полевыми укреплениями, но даже с расчётами пушек и пулемётов противника в обычных траншеях, поскольку их осколочная граната уступает по эффективности банальной ручной гранате (та не пролетает мимо цели, убивая лишь персонально того неудачника, в которого, точнее через которого пролетает, и не успевает зарыться в грунт до сработки взрывателя, сводя осколочное действие к дымному хлопку фейерверочной шутихи).
Почтенный коллега уверен – танк прорыва может столкнуться с танками противника, когда «паровым катком» пройдёт всю полосу обороны противника. А как же! Ведь вражина обязательно бросит на участок прорыва танковые резервы, чтоб заткнуть брешь.
Вот только один нюансик – тяжёлые танки прорыва идут вперёд не сами по себе – прям за ними следом, с соответствующей инженерной поддержкой, по пробитой тяжёлыми танками «магистрали» между минных полей, рядов надолб и прочих заграждений, наступают средние и лёгкие танки, пехота.
Если прорыв удался, на оперативный простор выходят именно средние и лёгкие танки. А тяжёлые должны вместе с пехотой стрелкового корпуса прорыва обеспечивать фланги пробитого коридора и всемерно расширять его, продолжая бороться с огневыми точками в полевых укреплениях и подавлять остатки ПТО, мешающие наступлению средних и лёгких танков. Всё. Т.е. и тут противотанковые пушки тяжёлому танку на фиг не упёрлись. (Вообще, интересно, что это за уникальные цели, для которых трёхдюймового снарядика – много, а пули калибра 7,62 – мало?)
Конечно, если есть вторая полоса обороны, тяжёлые танки таким же макаром прорывают и её. Но дальше им идти некуда, да и незачем. Пробили брешь, расширили до уставной ширины — и можно спокойно подтягиваться в назначенный район дислокации или на СПАМ (сборный пункт аварийных машин).
А вот лёгкие танки и средние их качественного усиления, уже делились на группу ближнего действия, уничтожающую подходящие резервы и тяжёлую артиллерию, и группу дальнего действия – превращавшую тактический прорыв в оперативный.
Вот им-то как раз и нужны были скорострельные противотанковые пушки. На всякий случай встречи с теми самыми танками противника. Не Т-35 же, которых 60 штук на всю доблестную РККА, с ними бороться! «Мавры» сделали своё дело и могут с чистой совестью уйти на отдых.
И ещё. Вспомним. На Т-35 изначально, планировали установить не паршивый «окурок» короткостволой «полковушки», а специальную скорострельную танковую пушку ПС-3 с полуавтоматическим затвором, способную «работать» патронами и полкового и дивизионного орудия, с длиной ствола, обеспечивающей не меньшую бронепробиваемость, чем у 45-мм противотанковой пушки. Т.е. при той самой мифической необходимости бороться с танками противника Т-35 запросто мог бы использовать свою ПС-3. КТ официально считалась сугубо временным вариантом вооружения и Т-35А и Т-28, допускавшимся лишь до получения вполне себе ещё и противотанковой ПС-3.
Вот и получается, что две 45-мм пушки на Т-35А – по любому балласт.
Кто-то может возразить – их наличие позволяло-де обстреливать две-три цели! Самое смешное – повторившие чью-то глупость умные люди тут же поднимают «плач Ярославны» по поводу сложности управления огнём такого «многозадачного» вооружения. Ведь Т-35А даже командирской башенки не имел, а командир танка, к тому же, вынужден был «пахать» за пулемётчика главной башни!
Где уж тут ему управлять пятью башнями и тремя пушками! Да ещё по нескольким целям разом. В общем и целом – глупость. Не зря ведь на Т-35А ставили в качестве эксперимента флотскую систему управления огнём, позволявшую сконцентрировать огонь 2-3 башен на ОДНОЙ цели! Вопрос – нахуа?!
На основании вышесказанного, я лично считаю совершенно неоправданными ни столь «переразвитое» вооружение Т-35А, ни его запредельный вес.
Теперь, каким я вижу «идеальный» Т-35А при условии сохранения пятибашенной схемы (коли уж она так запала в душу кое-кому в руководстве РККА).
Пережившие образцовую позиционную войну с массированным применением танков, англо-французы были абсолютно правы (исходя из того опыта, конечно!), вооружая свои тяжёлые танки большим количеством пулемётов. То же самое касается их «архитектуры».
FCM 2C имел пушечную башню впереди, для уничтожения укреплённых огневых точек (замена 47-мм пушки на 105-мм гаубицу указывает на понимание недостаточности вооружения) и пулемётную башенку сзади.
Главное назначение этой башенки – самооборона танка в ближнем бою.
Для атаки FCM 2C имел ещё 4 пулемёта, сконцентрированные в передней части танка.
То же самое «Индепендент». Для уничтожения укреплённых огневых точек служила пушка в главной башне. Главной задачей малых пулемётных башенок была самооборона танка в ближнем бою – напомню – позиционный танк физически не может двигаться по заблаговременно доведённой до танконедоступности местности в стиле «парового катка», а пропущенные из-за неважного обзора огневые точки, да и просто отдельные бойцы противника (у кого боевой дух ещё не сломлен) вполне могут доставить с трудом продвигающемуся танку большие неприятности, вплоть до банального забрасывания гранатами или бутылками с коктейлем Молотова.
Вот для защиты танка от таких неприятностей и служат торчащие во все стороны пулемёты. И командиру танка нет нужды заниматься хер… целеуказанием для этих пулемётных башенок – они сами знают, кто их цели и им самим виднее, когда открывать по ним огонь.
Понятно, что вооружать эти башенки лучше всего не ручными пулемётами, как у Т-35А, а станковыми, как у «Индепендент», дабы оправдать название – «Индепендент» (независимый), т. е. способный продвигаться вперёд и активно действовать без сопровождения оберегающей танк в ближнем бою пехоты.
Поскольку поливать свинцом (в целях всё той же самообороны) желательно любые мало-мальски подозрительные цели – жизнь такого танка дороже любых патронов, возить такой танк этих самых патронов может и должен очень много. Скажем, как броневики ПМВ, умудрявшиеся погрузить и за час боя расстрелять из пары «Максимов» до 10 тыс. штук! Благо те «Максимы» имели систему дополнительного охлаждения стволов.
Но, без сомнения, главной «изюминкой» тяжёлого позиционного танка прорыва должно быть основное вооружение – то, что красуется в главной башне и предназначено для решения главной задачи – подавления укреплённых огневых точек.
Почтенный коллега с явным недоверием отнёсся к идее вооружить и наш танк, по примеру FCM 2C со 155-мм гаубицей, орудием корпусного калибра – дескать, нету у нас ничего подходящего, а если и найдётся, в башню того времени нипочём не влезет. В дыренковщие упрекал!
Тут он явно погорячился! Даже в РИ после неудачных опытов Дыренкова по созданию башни под 76,2-мм пушку для лёгких танков, стараниями более учёных конструкторов, изучивших все ошибки Дыренкова, была сделана вполне удачная башня для танков Т-26-4 и БТ-7А.
Ну, будем считать, что тот выпад – по банальному незнанию матчасти.
Теперь, вспоминаем и разбираемся.
В 1915 году из Франции в Россию, по русскому заказу, была доставлена лёгкая 105-мм горная гаубица. Её испытали и даже собирались модернизировать на Путиловском заводе под условия эксплуатации в нашей армии. Тем не менее, гаубица не была принята на вооружение – армии нуждалась не в раздувании номенклатуры калибров, а в увеличении выпуска обычных 122-мм гаубиц и боеприпасов к ним.
В общем, гаубицу «задвинули» на задворки Путиловского завода, откуда она позже перебралась прямиком в Артиллерийский музей.
А теперь прикинем – почему бы её не использовать для вооружения танка прорыва? Сравниваем: вес ствола с затвором у 76,2-мм полковой пушки обр. 27 г. (из которой сделали ублюдочную КТ) 230 кг. У 105-мм горной гаубицы Шнейдера — 240 кг. (Для сравнения, у 122-мм гаубицы обр. 10 г. — 426 кг).
Второй чрезвычайно важный параметр – длина отката.
У 76,2-мм полковой пушки обр. 27 г. длина отката – от 1030 мм до 930 мм.
У 105-мм горной гаубицы Шнейдера обр. 15 г. – максимальная длина отката 800 мм.
Т.е. уменьшить длину отката под установку в башне можно столь же легко, как и у той самой полковой трёхдюймовки, из которой слепили КТ.
Боевой вес орудий: полковушка обр. 27 г. – 740 кг. Боевой вес 105-м гаубицы – 732 кг.
И главная прелесть – вес трёхдюймового снаряда (самого мощного на тот момент среди всех танковых пушек, как утверждал почтенный коллега, игнорируя 155-мм гаубицу на последнем FCM 2C, и насколько он мощнее 75 мм-снаряда В-1 — я без справочника не скажу, но едва ли сильно) 6,5 кг. У 105-мм гаубицы снаряд весил почти вдвое больше – 12 кг.
А ведь чтоб не плодить калибры, никто нам не мешает выпускать ту самую гаубицу в версии «короткого танкового орудия», накинув ещё пару миллиметров – привычного нам, 107-мм калибра снаряд, вытянет ещё больше! Не как снаряд корпусной пушки обр. 10 г. (16 кг), конечно, но тоже вполне солидно!
Конечно, баллистика такой пушки будет так себе – но для стрельбы почти прямой наводкой по ДЗОТам и ДОТам, по пулемётным гнёздам и противотанковым пушкам – вполне нормально. В последних случаях, для столь мощного снаряда вполне достаточно будет и относительно близкого попадания.
Скажете – кто будет заморачиваться переделкой горной гаубицы в танковую пушку и её освоением в столь незначительной серии? А кто сказал, что незначительной? Такую пушку и на САУ на шасси Т-28 поставить можно и даже на шасси БТ!
И разве в РИ артиллерийский завод МЗМ не освоил выпуск вообще принципиально новой для него немецкой 152 мм мортиры, выпуск которой в итоге составил всего 129 орудий?
Кстати, о мортирах!
Утверждая, что у нас нет подходящих для установки в башне тяжёлого танка прорыва крупнокалиберных орудий, почтенный коллега проглядел не только 105-мм горную гаубицу Шнейдера, но и разработанные как раз в самое подходящее время полковые 122-мм мортиры М-5 и «Лом»!
Конечно, длина ствола у них всего 6,1 калибра (745 мм), но для наших целей и этого достаточно! Особенно при длине отката всего 525–500 мм и весе снаряда 12,5 кг. В боевом положении эти мортиры весили меньше, чем полковая трёхдюймовка обр. 27 г. (560 кг).
Обе эти 122-мм мортиры, как и в своё время 105-мм гаубица Шнейдера, не были приняты на вооружение, но разве из них нельзя было смастачить короткостволые, но зато чрезвычайно мощные (для своего времени) танковые пушки?
Странно, но почему-то почтенный коллега не назвал «дыренковщиной» 8 (ВОСЕМЬ!) вариантов нового советского танка Т-39, который проектировался на замену Т-35А, а ведь КАЖДЫЙ из тех вариантов должен был нести в главной башне именно 107-мм пушку.
Вот теперь и представим себе такой альтернативный Т-35А, у которого в четырёх малых башенках по станковому «Максиму», а в главной, большой башне короткая 105- или 107-мм пушка или даже 122-мм мортира, заточенная для настильной стрельбы (фактически та же короткая пушка). В дополнение к крупнокалиберному орудию, специально для целей, на которые ТАКИХ(!) тяжёлых снарядов уже объективно жалко (тот же пулемётик за бруствером или пушчёнка с пуленепробиваемым щитом), можно установить в главной башне крупнокалиберный пулемёт ДК или малокалиберную автоматическую пушку (20-мм «эрликон», «мадсен» или «гочкис» — да хоть тот же ШВАК). Командира порадуем персональной наблюдательной башенкой – это не сложно, ведь башни Т-35-1 и Т-35-2 были четырёхместные. В ней располагались наводчик орудия, командир – он же пулемётчик, заряжающий – он же радист и механик-моторист.
В альтернативном танке, наводчик будет наводить и тяжёлое орудие и обслуживать крупнокалиберный пулемёт (или 20-мм АП), командир сугубо командовать, а радист с мотористом заряжать тяжёлое орудие. Численность экипажа остаётся без изменения – те же 9 человек.
За счёт сокращения длины корпуса по сравнению с РИ Т-35А и отказа от средних двухместных башен в пользу одноместных пулемётных, можно усилить (в разумных пределах, чтоб без перегруза) бронезащиту.
Если, скажем, на РИ Т-35А стояли 50-30 мм лобовой брони и 20 ( 10 мм экраны) бортовой, то на АИ Т-35 можно будет поставить 50-35 мм лоб и 30 ( 8 мм экраны) борт. Для начала 30-х вполне солидный уровень бронезащиты, при котором масса танка едва ли превысит относительно приемлемые 45 тонн (по сравнению с 52 т. Т-35А).
Вот таких танков уже можно построить не 6 десятков для парадов, побольше – минимум на два полнокровных танковых полка для специальных штурмовых частей прорыва РГК.
§
7
Эта статья является как бы ответом на выпад почтенного коллеги keks88 на мой комментарий к статье почтенного коллеги СЕЖ«Танки СССР. Морское влияние».
Я не сторонник долгих и чаще всего бесплодных споров в ветках, тем более с массированным подтягиванием пространных портянок-цитат, толкуемых в самом широком диапазоне в случаях, когда сталкиваются два сугубо ИМХО, каждое из которых в принципе недоказуемо. Поэтому предпочитаю краткий обмен мнениями.
Так вот. В этой статейке я попробую чуть-чуть подробнее донести свою позицию. Но, для начала, сами «выступления» в ветке, чтоб стало ясно, с чего собственно всё началось, и почему эта тема меня лично так заинтересовала.
«Почтенный коллега! Т-35 заказывался и создавался как позиционный танк прорыва. Использоваться должен был для прорыва сильно и заблаговременно укреплённых линий обороны. Т. е. на местности, заранее сделанной танконедоступной для большинства типов танков. Спрашивается — какой дурак решил, что такому танку нужны две противотанковые «сорокапятки»? Если уж соблазнились английским «индепендентом» и решили лабать пятибашенный танк, ему более чем за глаза хватило бы «Максимов» в каждой из четырёх малых башен. Благо командиру танком, заморачиваться с целеуказанием для них никакой нужды нет — башнёры-стрелки малых башен обязаны самостоятельно обнаруживать цели и самостоятельно открывать по ним огонь — ведь главная их задача — САМООБОРОНА малоподвижного (в силу топографии) танка в ближнем бою. Тут пока каких-то приказов и целеуказаний дождёшься — танк подожгут сраными бутылками с коктейлем Молотова.
А вот в большой главной башне должно стоять реально полезное для борьбы с укреплениями орудие, калибром не ниже корпусного. От трёхдюймового «окурка» толку, что с козла молока. Пусть его Т-28 катают. Для такой роскошной громозеки, как Т-35, надо было мастачить 107-мм пушку (можно даже короткостволую) или приспосабливать 122-мм гаубицу. И опять-таки станковый пулемёт либо спарка ДТ, чтоб стрелять по очереди не перегревая стволы. Вот этой роскошью уже командует непосредственно командир танка, определяя наиболее «перспективные» цели.
Именно такой пятибашенный Т-35 я считаю оптимальным. Может когданить распишу про него статейку…» (Ansar02)
«Мне вот интересно, что вы понимаете под позиционностью танка? То что он приехал-встал на денек-другой и давай ипошить из главного калибра? Или то, что он должен этот самый позиционный фронт проломить, давя оборону как паровой каток?
Собственно отсюда и концепция рассредоточения огня и вытекающая из огромных размеров БО огромная же длина, которая скорее в плюс, помогая преодолевать всяческие траншеи, рвы и прочие мелкие неприятности, которые для малышей типа Т-26 становятся непреодолимыми.
Хочу напомнить, что изначально у Т-35-1 в нижнем ярусе стояли 37мм Б-3, которые в 32ом с производства тю-тю. Вот и заменили на 45мм. При этом если проводить аналогию с линейными кораблями флота (что любили, я так понимаю, делать в СССР 20-30ых — см. ранжирование ТБ-1-3-4), то очевидно, что 45мм — вспомогательный калибр, для целей, которым 76мм много, а пулеметов мало. Или например для танков, с которыми Т-35 тоже мог встретиться в глубине обороны.
Абсолютно такая же концепция заложена в большом количестве других многопушечных/многобашенных танков — см. Черчилль 1, М3 Ли, В1, Японский Тип-95 и другие, не вышедшие из стадии проектов.
КТ-28 — танковое орудие с самым мощным ОФом на начало 30ых, если что. Мощнее НЕТ НИ У КОГО. Только ТГ-5, который опять же советский и очень сильно экспериментальный. Ну и немецкий опытный GrossTraktor, тоже опытный и секретный. При этом немец картониумный и при столкновении с танками — будет сасай сасай.
Ну и я очень хочу посмотреть, как вы в ту башню будете запихивать 107мм (кстати короткую создать еще надо), или 122мм.
Вобщем фантазировать вам никто не помешает. Курчевскому, Гроховскому, Таубину, и прочим Дыренковым тоже никто не мешал… до поры до времени. Первый задержал развитие нашей артиллерии на несколько лет, второй плодил фантастические проекты типа танка на воздушной подушке, третий фактически сорвал перевооружение ВВС РККА перед войной» (keks88)
Итак, бум разбираться. Точнее, более подробно рассматривать сугубо мою личную точку зрения на сей вопрос.
Тяжёлый позиционный танк прорыва Т-35 создавался под очевидным влиянием британского пятибашенного танка аналогичного назначения А1Е1 «Индепендент», изготовленного ещё в 1926 году.
Вооружение британского тяжёлого танка располагалось в пяти башнях. Четыре башни малые – пулемётные, вооружались каждая одним станковым пулемётом «Виккерс». В большой центральной башне стояла 47-мм пушка. Сразу надо отметить, что изначально танк проектировался в двух вариантах – башенном и безбашенном (с размещением вооружения в корпусе и спонсонах). В последнем случае, предполагалась установка пушки трёхдюймового калибра.
Но военные отдали предпочтение более современному, башенному варианту, при этом, прекрасно понимая, что 47-мм пушка в принципе не годится для борьбы с полевыми укреплениями – главной целью танка прорыва. Но танк был экспериментальным, и с этой «профессиональной импотенцией», пока, были готовы мириться.
Именно пока, поскольку перед глазами англичан уже был нагляднейший пример эксплуатации тяжёлого французского танка прорыва FCM 2C,
также вооружённого 47-мм пушкой в главной башне. Пушкой, оказавшейся столь очевидно негодной для борьбы с укреплениями, что в 1926-ом году (как раз когда «Индепендент» вышел на испытания) французы в качестве эксперимента перевооружили один FCM 2C короткостволой 155-мм гаубицей (Кто там утверждал, что танковых орудий мощнее нашей трёхдюймовки в мире нет?).
А свой новый средний танк B-1 французы изначально (и раньше, чем в СССР Т-35, поскольку прототипы В-1 строились в 26-30 г.г.) спроектировали вооружённым 75-мм пушкой, правда, в корпусе. В башне же должна была красоваться лишь спарка 7,5-мм станковых пулемётов – что в принципе понятно – если танк создаётся как средство прорыва, никакая пушка среднего калибра (больше 20, но меньше 75 мм) ему на фиг не упёрлась – это просто балласт.
То, что в итоге французы поставили на свой СРЕДНИЙ танк В-1 другую башню с 47-мм пушкой, говорит вовсе не о том, что им страшно захотелось пострелять по полевым укреплениям ещё и из 47-мм пушчёнки – хрен там, они просто осознали, что для среднего В-1 задача прорыва сильноукреплённых полос обороны отнюдь не единственная. Средний танк – это универсал, и, соответственно, вооружён он должен быть, как универсал – и 75-мм гаубицей для подавления огневых точек в полевых укреплениях, и 47-мм пушкой для борьбы с бронетехникой противника.
Все эти нюансы были (я надеюсь!) изучены нашими специалистами, приступившими к разработке отечественного тяжёлого танка. В результате, на свет божий появился танк-прототип Т-35-1, с боевой массой около 38 тонн (хотя в заказе фигурировала 35-тонная машина), вооружением в корпусе (курсовой пулемёт) и в пяти башнях: 76,2-мм пушка и пулемёт в главной – большой, два пулемёта в двух малых башнях, расположенных по диагонали, и две 37-мм пушки (большой мощности) в двух аналогичных малых башнях по другой диагонали.
Такое размещение вооружения позволяло концентрировать огонь из 76,2-мм пушки, одной 37-мм пушки и минимум двух пулемётов в любом направлении.
Второй опытный образец Т-35-2 был заточен уже под двигатель М-17 (вместо М-6), с соответствующей трансмиссией и усовершенствованной подвеской. Для упрощения серийного производства, башню смастачили цилиндрической формы. Никаких других изменений в конструкции не было.
Тем не менее, этого нашим максималистам показалось мало, и на серийном танке Т-35А вместо двух малых одноместных башенок с 37-мм пушками (как совершенно верно указал почтенный коллега keks88, снятыми с производства), уже красовались большие двухместные башни со спарками 45-мм пушки и пулемёта.
Это позволило увеличить калибр вспомогательной артиллерии и плотность огня в любом секторе минимум ещё на один пулемёт. К тому же, при наличии заряжающего, 45-мм пушка могла стрелять гораздо быстрее, чем 37-мм с единственным башнёром-«многостаночником».
Теперь попробуем разобраться, оправдано ли было такое «революционное» увеличение огневой мощи.
Тут надо сразу отметить, чем за эту роскошь было заплачено. Боевая масса серийного Т-35А с 37,5 тонн выросла до 50,1 т. Из-за чего трансмиссия тупо надорвалась и танк превратился в сугубо парадную страшилку, для которой любой выезд в поле оканчивался поломкой.
А каков эффект в боевом применении?
Почтенный коллега keks88 заявил, что тактика применения позиционного танка прорыва — это «паровым катком пройти через сильно укреплённую полосу обороны». Мне так и видятся за этими словами горящие благородным безумием глаза главного «стратега» РККА М.В. Тухачевского.
Ребята – какой на фиг «паровой каток»? Где? В полосе заблаговременно подготовленной обороны? С дуба рухнули? Ладно Тухачевский – идиот известный, ему такое ляпнуть простительно.
Заблаговременно созданная оборона тем и отличается от обычной, наспех созданной полевой, что обороняющаяся сторона имела время и средства для обеспечения формальной неприступности такой обороны. Касательно танков это означает, что сама местность сделана ТАНКОНЕДОСТУПНОЙ ни для развёртывания, ни для маневрирования, ни для передвижения вообще, танков большинства классов!
Эта местность содержит противотанковые рвы, надолбы, эскарпы и прочие инженерные заграждения. К тому же она насыщена противотанковыми минами и фугасами.
Только осознав это, можно допенькать, что о каком-то «паровом катке» можно рассуждать, только приколотив ко лбу дорожным гвоздём значок «юный тухачевец».
Зато наконец-то на свет Божий появляется кем-то неправильно понятый термин «позиционный танк».
Почтенный коллега (видно, что не дурак) откровенно спросил, что под этим следует понимать, усомнившись, что он означает танк, который тупо занял позицию и стоит себе день-два, постреливая в сторону противника.
Почтенный коллега и не подозревал, насколько он близок к суровым боевым реалиям!
Теперь, чтоб всё встало на свои места, представим себе участок Линии Маннергейма, где под огнём ДЗОТов и ДОТов пехота залегла и не может продвинуться вперёд, даже несмотря на то, что атаке предшествовала мощная артподготовка.
И тут, на сцене появляются средние танки Т-28 с приданными 20-ой ТТбр опытными тяжёлыми танками.
Что же они делают? Проходят «паровым катком» Линию Маннергейма? Для СМК такой проход (вместе с Зимней войной) уже закончился на мощном фугасе. Были и более удачные попытки, но к прорыву они не привели. Финские ДОТы были целы, и наша пехота намертво (во всех смыслах) залегала под их огнём.
Теперь танки выдвигались вперёд, принимая на себя огонь, обнаруживали финские огневые точки (за что расплачивались приличными потерями – ведь Т-28 были отнюдь не неуязвимыми тяжёлыми танками, как те же КВ, СМК или Т-100, а лишь средними, с максимум 30-мм бронёй, чего к концу 30-х было уже недостаточно), как могли подавляли их и продвигались к тем самым пресловутым ДОТам. Не имея вооружения, чтоб уничтожить их, они своим огнём и бронёй лишь обеспечивали возможность для сапёров штурмовых групп заложить взрывчатку, которая собственно и уничтожала ДОТы.
Наткнувшись на минное поле, танки точно так же огнём прикрывали работу сапёров, делающих проходы в минных полях.
Всё маневрирование танков при этом заключалось лишь в оптимизации своей позиции и смене оной, когда тяжёлая артиллерия противника начинала угрожающе пристреливаться.
Вот это и есть работа «тяжёлого позиционного танка». Никакого «парового катка». Масса и длина лишь позволяют ему передвигаться на местности совершенно недоступной (без инженерного сопровождения) для техники более лёгких классов, а броня и вооружение позволяют ему выжить на поле боя и по возможности подавить огневые точки, до которых он может дотянуться.
Теперь, обращаем внимание на такой момент:
Если танк действует на местности, заблаговременно сделанной танконедоступной и, соответственно, появление танков противника в принципе исключено – зачем позиционному танку малокалиберные противотанковые пушки, абсолютно негодные для борьбы не то что с полевыми укреплениями, но даже с расчётами пушек и пулемётов противника в обычных траншеях, поскольку их осколочная граната уступает по эффективности банальной ручной гранате (та не пролетает мимо цели, убивая лишь персонально того неудачника, в которого, точнее через которого пролетает, и не успевает зарыться в грунт до сработки взрывателя, сводя осколочное действие к дымному хлопку фейерверочной шутихи).
Почтенный коллега уверен – танк прорыва может столкнуться с танками противника, когда «паровым катком» пройдёт всю полосу обороны противника. А как же! Ведь вражина обязательно бросит на участок прорыва танковые резервы, чтоб заткнуть брешь.
Вот только один нюансик – тяжёлые танки прорыва идут вперёд не сами по себе – прям за ними следом, с соответствующей инженерной поддержкой, по пробитой тяжёлыми танками «магистрали» между минных полей, рядов надолб и прочих заграждений, наступают средние и лёгкие танки, пехота.
Если прорыв удался, на оперативный простор выходят именно средние и лёгкие танки. А тяжёлые должны вместе с пехотой стрелкового корпуса прорыва обеспечивать фланги пробитого коридора и всемерно расширять его, продолжая бороться с огневыми точками в полевых укреплениях и подавлять остатки ПТО, мешающие наступлению средних и лёгких танков. Всё. Т.е. и тут противотанковые пушки тяжёлому танку на фиг не упёрлись. (Вообще, интересно, что это за уникальные цели, для которых трёхдюймового снарядика – много, а пули калибра 7,62 – мало?)
Конечно, если есть вторая полоса обороны, тяжёлые танки таким же макаром прорывают и её. Но дальше им идти некуда, да и незачем. Пробили брешь, расширили до уставной ширины — и можно спокойно подтягиваться в назначенный район дислокации или на СПАМ (сборный пункт аварийных машин).
А вот лёгкие танки и средние их качественного усиления, уже делились на группу ближнего действия, уничтожающую подходящие резервы и тяжёлую артиллерию, и группу дальнего действия – превращавшую тактический прорыв в оперативный.
Вот им-то как раз и нужны были скорострельные противотанковые пушки. На всякий случай встречи с теми самыми танками противника. Не Т-35 же, которых 60 штук на всю доблестную РККА, с ними бороться! «Мавры» сделали своё дело и могут с чистой совестью уйти на отдых.
И ещё. Вспомним. На Т-35 изначально, планировали установить не паршивый «окурок» короткостволой «полковушки», а специальную скорострельную танковую пушку ПС-3 с полуавтоматическим затвором, способную «работать» патронами и полкового и дивизионного орудия, с длиной ствола, обеспечивающей не меньшую бронепробиваемость, чем у 45-мм противотанковой пушки. Т.е. при той самой мифической необходимости бороться с танками противника Т-35 запросто мог бы использовать свою ПС-3. КТ официально считалась сугубо временным вариантом вооружения и Т-35А и Т-28, допускавшимся лишь до получения вполне себе ещё и противотанковой ПС-3.
Вот и получается, что две 45-мм пушки на Т-35А – по любому балласт.
Кто-то может возразить – их наличие позволяло-де обстреливать две-три цели! Самое смешное – повторившие чью-то глупость умные люди тут же поднимают «плач Ярославны» по поводу сложности управления огнём такого «многозадачного» вооружения. Ведь Т-35А даже командирской башенки не имел, а командир танка, к тому же, вынужден был «пахать» за пулемётчика главной башни!
Где уж тут ему управлять пятью башнями и тремя пушками! Да ещё по нескольким целям разом. В общем и целом – глупость. Не зря ведь на Т-35А ставили в качестве эксперимента флотскую систему управления огнём, позволявшую сконцентрировать огонь 2-3 башен на ОДНОЙ цели! Вопрос – нахуа?!
На основании вышесказанного, я лично считаю совершенно неоправданными ни столь «переразвитое» вооружение Т-35А, ни его запредельный вес.
Теперь, каким я вижу «идеальный» Т-35А при условии сохранения пятибашенной схемы (коли уж она так запала в душу кое-кому в руководстве РККА).
Пережившие образцовую позиционную войну с массированным применением танков, англо-французы были абсолютно правы (исходя из того опыта, конечно!), вооружая свои тяжёлые танки большим количеством пулемётов. То же самое касается их «архитектуры».
FCM 2C имел пушечную башню впереди, для уничтожения укреплённых огневых точек (замена 47-мм пушки на 105-мм гаубицу указывает на понимание недостаточности вооружения) и пулемётную башенку сзади.
Главное назначение этой башенки – самооборона танка в ближнем бою.
Для атаки FCM 2C имел ещё 4 пулемёта, сконцентрированные в передней части танка.
То же самое «Индепендент». Для уничтожения укреплённых огневых точек служила пушка в главной башне. Главной задачей малых пулемётных башенок была самооборона танка в ближнем бою – напомню – позиционный танк физически не может двигаться по заблаговременно доведённой до танконедоступности местности в стиле «парового катка», а пропущенные из-за неважного обзора огневые точки, да и просто отдельные бойцы противника (у кого боевой дух ещё не сломлен) вполне могут доставить с трудом продвигающемуся танку большие неприятности, вплоть до банального забрасывания гранатами или бутылками с коктейлем Молотова.
Вот для защиты танка от таких неприятностей и служат торчащие во все стороны пулемёты. И командиру танка нет нужды заниматься хер… целеуказанием для этих пулемётных башенок – они сами знают, кто их цели и им самим виднее, когда открывать по ним огонь.
Понятно, что вооружать эти башенки лучше всего не ручными пулемётами, как у Т-35А, а станковыми, как у «Индепендент», дабы оправдать название – «Индепендент» (независимый), т. е. способный продвигаться вперёд и активно действовать без сопровождения оберегающей танк в ближнем бою пехоты.
Поскольку поливать свинцом (в целях всё той же самообороны) желательно любые мало-мальски подозрительные цели – жизнь такого танка дороже любых патронов, возить такой танк этих самых патронов может и должен очень много. Скажем, как броневики ПМВ, умудрявшиеся погрузить и за час боя расстрелять из пары «Максимов» до 10 тыс. штук! Благо те «Максимы» имели систему дополнительного охлаждения стволов.
Но, без сомнения, главной «изюминкой» тяжёлого позиционного танка прорыва должно быть основное вооружение – то, что красуется в главной башне и предназначено для решения главной задачи – подавления укреплённых огневых точек.
Почтенный коллега с явным недоверием отнёсся к идее вооружить и наш танк, по примеру FCM 2C со 155-мм гаубицей, орудием корпусного калибра – дескать, нету у нас ничего подходящего, а если и найдётся, в башню того времени нипочём не влезет. В дыренковщие упрекал!
Тут он явно погорячился! Даже в РИ после неудачных опытов Дыренкова по созданию башни под 76,2-мм пушку для лёгких танков, стараниями более учёных конструкторов, изучивших все ошибки Дыренкова, была сделана вполне удачная башня для танков Т-26-4 и БТ-7А.
Ну, будем считать, что тот выпад – по банальному незнанию матчасти.
Теперь, вспоминаем и разбираемся.
В 1915 году из Франции в Россию, по русскому заказу, была доставлена лёгкая 105-мм горная гаубица. Её испытали и даже собирались модернизировать на Путиловском заводе под условия эксплуатации в нашей армии. Тем не менее, гаубица не была принята на вооружение – армии нуждалась не в раздувании номенклатуры калибров, а в увеличении выпуска обычных 122-мм гаубиц и боеприпасов к ним.
В общем, гаубицу «задвинули» на задворки Путиловского завода, откуда она позже перебралась прямиком в Артиллерийский музей.
А теперь прикинем – почему бы её не использовать для вооружения танка прорыва? Сравниваем: вес ствола с затвором у 76,2-мм полковой пушки обр. 27 г. (из которой сделали ублюдочную КТ) 230 кг. У 105-мм горной гаубицы Шнейдера — 240 кг. (Для сравнения, у 122-мм гаубицы обр. 10 г. — 426 кг).
Второй чрезвычайно важный параметр – длина отката.
У 76,2-мм полковой пушки обр. 27 г. длина отката – от 1030 мм до 930 мм.
У 105-мм горной гаубицы Шнейдера обр. 15 г. – максимальная длина отката 800 мм.
Т.е. уменьшить длину отката под установку в башне можно столь же легко, как и у той самой полковой трёхдюймовки, из которой слепили КТ.
Боевой вес орудий: полковушка обр. 27 г. – 740 кг. Боевой вес 105-м гаубицы – 732 кг.
И главная прелесть – вес трёхдюймового снаряда (самого мощного на тот момент среди всех танковых пушек, как утверждал почтенный коллега, игнорируя 155-мм гаубицу на последнем FCM 2C, и насколько он мощнее 75 мм-снаряда В-1 — я без справочника не скажу, но едва ли сильно) 6,5 кг. У 105-мм гаубицы снаряд весил почти вдвое больше – 12 кг.
А ведь чтоб не плодить калибры, никто нам не мешает выпускать ту самую гаубицу в версии «короткого танкового орудия», накинув ещё пару миллиметров – привычного нам, 107-мм калибра снаряд, вытянет ещё больше! Не как снаряд корпусной пушки обр. 10 г. (16 кг), конечно, но тоже вполне солидно!
Конечно, баллистика такой пушки будет так себе – но для стрельбы почти прямой наводкой по ДЗОТам и ДОТам, по пулемётным гнёздам и противотанковым пушкам – вполне нормально. В последних случаях, для столь мощного снаряда вполне достаточно будет и относительно близкого попадания.
Скажете – кто будет заморачиваться переделкой горной гаубицы в танковую пушку и её освоением в столь незначительной серии? А кто сказал, что незначительной? Такую пушку и на САУ на шасси Т-28 поставить можно и даже на шасси БТ!
И разве в РИ артиллерийский завод МЗМ не освоил выпуск вообще принципиально новой для него немецкой 152 мм мортиры, выпуск которой в итоге составил всего 129 орудий?
Кстати, о мортирах!
Утверждая, что у нас нет подходящих для установки в башне тяжёлого танка прорыва крупнокалиберных орудий, почтенный коллега проглядел не только 105-мм горную гаубицу Шнейдера, но и разработанные как раз в самое подходящее время полковые 122-мм мортиры М-5 и «Лом»!
Конечно, длина ствола у них всего 6,1 калибра (745 мм), но для наших целей и этого достаточно! Особенно при длине отката всего 525–500 мм и весе снаряда 12,5 кг. В боевом положении эти мортиры весили меньше, чем полковая трёхдюймовка обр. 27 г. (560 кг).
Обе эти 122-мм мортиры, как и в своё время 105-мм гаубица Шнейдера, не были приняты на вооружение, но разве из них нельзя было смастачить короткостволые, но зато чрезвычайно мощные (для своего времени) танковые пушки?
Странно, но почему-то почтенный коллега не назвал «дыренковщиной» 8 (ВОСЕМЬ!) вариантов нового советского танка Т-39, который проектировался на замену Т-35А, а ведь КАЖДЫЙ из тех вариантов должен был нести в главной башне именно 107-мм пушку.
Вот теперь и представим себе такой альтернативный Т-35А, у которого в четырёх малых башенках по станковому «Максиму», а в главной, большой башне короткая 105- или 107-мм пушка или даже 122-мм мортира, заточенная для настильной стрельбы (фактически та же короткая пушка). В дополнение к крупнокалиберному орудию, специально для целей, на которые ТАКИХ(!) тяжёлых снарядов уже объективно жалко (тот же пулемётик за бруствером или пушчёнка с пуленепробиваемым щитом), можно установить в главной башне крупнокалиберный пулемёт ДК или малокалиберную автоматическую пушку (20-мм «эрликон», «мадсен» или «гочкис» — да хоть тот же ШВАК). Командира порадуем персональной наблюдательной башенкой – это не сложно, ведь башни Т-35-1 и Т-35-2 были четырёхместные. В ней располагались наводчик орудия, командир – он же пулемётчик, заряжающий – он же радист и механик-моторист.
В альтернативном танке, наводчик будет наводить и тяжёлое орудие и обслуживать крупнокалиберный пулемёт (или 20-мм АП), командир сугубо командовать, а радист с мотористом заряжать тяжёлое орудие. Численность экипажа остаётся без изменения – те же 9 человек.
За счёт сокращения длины корпуса по сравнению с РИ Т-35А и отказа от средних двухместных башен в пользу одноместных пулемётных, можно усилить (в разумных пределах, чтоб без перегруза) бронезащиту.
Если, скажем, на РИ Т-35А стояли 50-30 мм лобовой брони и 20 ( 10 мм экраны) бортовой, то на АИ Т-35 можно будет поставить 50-35 мм лоб и 30 ( 8 мм экраны) борт. Для начала 30-х вполне солидный уровень бронезащиты, при котором масса танка едва ли превысит относительно приемлемые 45 тонн (по сравнению с 52 т. Т-35А).
Вот таких танков уже можно построить не 6 десятков для парадов, побольше – минимум на два полнокровных танковых полка для специальных штурмовых частей прорыва РГК.
§
7
Эта статья является как бы ответом на выпад почтенного коллеги keks88 на мой комментарий к статье почтенного коллеги СЕЖ«Танки СССР. Морское влияние».
Я не сторонник долгих и чаще всего бесплодных споров в ветках, тем более с массированным подтягиванием пространных портянок-цитат, толкуемых в самом широком диапазоне в случаях, когда сталкиваются два сугубо ИМХО, каждое из которых в принципе недоказуемо. Поэтому предпочитаю краткий обмен мнениями.
Так вот. В этой статейке я попробую чуть-чуть подробнее донести свою позицию. Но, для начала, сами «выступления» в ветке, чтоб стало ясно, с чего собственно всё началось, и почему эта тема меня лично так заинтересовала.
«Почтенный коллега! Т-35 заказывался и создавался как позиционный танк прорыва. Использоваться должен был для прорыва сильно и заблаговременно укреплённых линий обороны. Т. е. на местности, заранее сделанной танконедоступной для большинства типов танков. Спрашивается — какой дурак решил, что такому танку нужны две противотанковые «сорокапятки»? Если уж соблазнились английским «индепендентом» и решили лабать пятибашенный танк, ему более чем за глаза хватило бы «Максимов» в каждой из четырёх малых башен. Благо командиру танком, заморачиваться с целеуказанием для них никакой нужды нет — башнёры-стрелки малых башен обязаны самостоятельно обнаруживать цели и самостоятельно открывать по ним огонь — ведь главная их задача — САМООБОРОНА малоподвижного (в силу топографии) танка в ближнем бою. Тут пока каких-то приказов и целеуказаний дождёшься — танк подожгут сраными бутылками с коктейлем Молотова.
А вот в большой главной башне должно стоять реально полезное для борьбы с укреплениями орудие, калибром не ниже корпусного. От трёхдюймового «окурка» толку, что с козла молока. Пусть его Т-28 катают. Для такой роскошной громозеки, как Т-35, надо было мастачить 107-мм пушку (можно даже короткостволую) или приспосабливать 122-мм гаубицу. И опять-таки станковый пулемёт либо спарка ДТ, чтоб стрелять по очереди не перегревая стволы. Вот этой роскошью уже командует непосредственно командир танка, определяя наиболее «перспективные» цели.
Именно такой пятибашенный Т-35 я считаю оптимальным. Может когданить распишу про него статейку…» (Ansar02)
«Мне вот интересно, что вы понимаете под позиционностью танка? То что он приехал-встал на денек-другой и давай ипошить из главного калибра? Или то, что он должен этот самый позиционный фронт проломить, давя оборону как паровой каток?
Собственно отсюда и концепция рассредоточения огня и вытекающая из огромных размеров БО огромная же длина, которая скорее в плюс, помогая преодолевать всяческие траншеи, рвы и прочие мелкие неприятности, которые для малышей типа Т-26 становятся непреодолимыми.
Хочу напомнить, что изначально у Т-35-1 в нижнем ярусе стояли 37мм Б-3, которые в 32ом с производства тю-тю. Вот и заменили на 45мм. При этом если проводить аналогию с линейными кораблями флота (что любили, я так понимаю, делать в СССР 20-30ых — см. ранжирование ТБ-1-3-4), то очевидно, что 45мм — вспомогательный калибр, для целей, которым 76мм много, а пулеметов мало. Или например для танков, с которыми Т-35 тоже мог встретиться в глубине обороны.
Абсолютно такая же концепция заложена в большом количестве других многопушечных/многобашенных танков — см. Черчилль 1, М3 Ли, В1, Японский Тип-95 и другие, не вышедшие из стадии проектов.
КТ-28 — танковое орудие с самым мощным ОФом на начало 30ых, если что. Мощнее НЕТ НИ У КОГО. Только ТГ-5, который опять же советский и очень сильно экспериментальный. Ну и немецкий опытный GrossTraktor, тоже опытный и секретный. При этом немец картониумный и при столкновении с танками — будет сасай сасай.
Ну и я очень хочу посмотреть, как вы в ту башню будете запихивать 107мм (кстати короткую создать еще надо), или 122мм.
Вобщем фантазировать вам никто не помешает. Курчевскому, Гроховскому, Таубину, и прочим Дыренковым тоже никто не мешал… до поры до времени. Первый задержал развитие нашей артиллерии на несколько лет, второй плодил фантастические проекты типа танка на воздушной подушке, третий фактически сорвал перевооружение ВВС РККА перед войной» (keks88)
Итак, бум разбираться. Точнее, более подробно рассматривать сугубо мою личную точку зрения на сей вопрос.
Тяжёлый позиционный танк прорыва Т-35 создавался под очевидным влиянием британского пятибашенного танка аналогичного назначения А1Е1 «Индепендент», изготовленного ещё в 1926 году.
Вооружение британского тяжёлого танка располагалось в пяти башнях. Четыре башни малые – пулемётные, вооружались каждая одним станковым пулемётом «Виккерс». В большой центральной башне стояла 47-мм пушка. Сразу надо отметить, что изначально танк проектировался в двух вариантах – башенном и безбашенном (с размещением вооружения в корпусе и спонсонах). В последнем случае, предполагалась установка пушки трёхдюймового калибра.
Но военные отдали предпочтение более современному, башенному варианту, при этом, прекрасно понимая, что 47-мм пушка в принципе не годится для борьбы с полевыми укреплениями – главной целью танка прорыва. Но танк был экспериментальным, и с этой «профессиональной импотенцией», пока, были готовы мириться.
Именно пока, поскольку перед глазами англичан уже был нагляднейший пример эксплуатации тяжёлого французского танка прорыва FCM 2C,
также вооружённого 47-мм пушкой в главной башне. Пушкой, оказавшейся столь очевидно негодной для борьбы с укреплениями, что в 1926-ом году (как раз когда «Индепендент» вышел на испытания) французы в качестве эксперимента перевооружили один FCM 2C короткостволой 155-мм гаубицей (Кто там утверждал, что танковых орудий мощнее нашей трёхдюймовки в мире нет?).
А свой новый средний танк B-1 французы изначально (и раньше, чем в СССР Т-35, поскольку прототипы В-1 строились в 26-30 г.г.) спроектировали вооружённым 75-мм пушкой, правда, в корпусе. В башне же должна была красоваться лишь спарка 7,5-мм станковых пулемётов – что в принципе понятно – если танк создаётся как средство прорыва, никакая пушка среднего калибра (больше 20, но меньше 75 мм) ему на фиг не упёрлась – это просто балласт.
То, что в итоге французы поставили на свой СРЕДНИЙ танк В-1 другую башню с 47-мм пушкой, говорит вовсе не о том, что им страшно захотелось пострелять по полевым укреплениям ещё и из 47-мм пушчёнки – хрен там, они просто осознали, что для среднего В-1 задача прорыва сильноукреплённых полос обороны отнюдь не единственная. Средний танк – это универсал, и, соответственно, вооружён он должен быть, как универсал – и 75-мм гаубицей для подавления огневых точек в полевых укреплениях, и 47-мм пушкой для борьбы с бронетехникой противника.
Все эти нюансы были (я надеюсь!) изучены нашими специалистами, приступившими к разработке отечественного тяжёлого танка. В результате, на свет божий появился танк-прототип Т-35-1, с боевой массой около 38 тонн (хотя в заказе фигурировала 35-тонная машина), вооружением в корпусе (курсовой пулемёт) и в пяти башнях: 76,2-мм пушка и пулемёт в главной – большой, два пулемёта в двух малых башнях, расположенных по диагонали, и две 37-мм пушки (большой мощности) в двух аналогичных малых башнях по другой диагонали.
Такое размещение вооружения позволяло концентрировать огонь из 76,2-мм пушки, одной 37-мм пушки и минимум двух пулемётов в любом направлении.
Второй опытный образец Т-35-2 был заточен уже под двигатель М-17 (вместо М-6), с соответствующей трансмиссией и усовершенствованной подвеской. Для упрощения серийного производства, башню смастачили цилиндрической формы. Никаких других изменений в конструкции не было.
Тем не менее, этого нашим максималистам показалось мало, и на серийном танке Т-35А вместо двух малых одноместных башенок с 37-мм пушками (как совершенно верно указал почтенный коллега keks88, снятыми с производства), уже красовались большие двухместные башни со спарками 45-мм пушки и пулемёта.
Это позволило увеличить калибр вспомогательной артиллерии и плотность огня в любом секторе минимум ещё на один пулемёт. К тому же, при наличии заряжающего, 45-мм пушка могла стрелять гораздо быстрее, чем 37-мм с единственным башнёром-«многостаночником».
Теперь попробуем разобраться, оправдано ли было такое «революционное» увеличение огневой мощи.
Тут надо сразу отметить, чем за эту роскошь было заплачено. Боевая масса серийного Т-35А с 37,5 тонн выросла до 50,1 т. Из-за чего трансмиссия тупо надорвалась и танк превратился в сугубо парадную страшилку, для которой любой выезд в поле оканчивался поломкой.
А каков эффект в боевом применении?
Почтенный коллега keks88 заявил, что тактика применения позиционного танка прорыва — это «паровым катком пройти через сильно укреплённую полосу обороны». Мне так и видятся за этими словами горящие благородным безумием глаза главного «стратега» РККА М.В. Тухачевского.
Ребята – какой на фиг «паровой каток»? Где? В полосе заблаговременно подготовленной обороны? С дуба рухнули? Ладно Тухачевский – идиот известный, ему такое ляпнуть простительно.
Заблаговременно созданная оборона тем и отличается от обычной, наспех созданной полевой, что обороняющаяся сторона имела время и средства для обеспечения формальной неприступности такой обороны. Касательно танков это означает, что сама местность сделана ТАНКОНЕДОСТУПНОЙ ни для развёртывания, ни для маневрирования, ни для передвижения вообще, танков большинства классов!
Эта местность содержит противотанковые рвы, надолбы, эскарпы и прочие инженерные заграждения. К тому же она насыщена противотанковыми минами и фугасами.
Только осознав это, можно допенькать, что о каком-то «паровом катке» можно рассуждать, только приколотив ко лбу дорожным гвоздём значок «юный тухачевец».
Зато наконец-то на свет Божий появляется кем-то неправильно понятый термин «позиционный танк».
Почтенный коллега (видно, что не дурак) откровенно спросил, что под этим следует понимать, усомнившись, что он означает танк, который тупо занял позицию и стоит себе день-два, постреливая в сторону противника.
Почтенный коллега и не подозревал, насколько он близок к суровым боевым реалиям!
Теперь, чтоб всё встало на свои места, представим себе участок Линии Маннергейма, где под огнём ДЗОТов и ДОТов пехота залегла и не может продвинуться вперёд, даже несмотря на то, что атаке предшествовала мощная артподготовка.
И тут, на сцене появляются средние танки Т-28 с приданными 20-ой ТТбр опытными тяжёлыми танками.
Что же они делают? Проходят «паровым катком» Линию Маннергейма? Для СМК такой проход (вместе с Зимней войной) уже закончился на мощном фугасе. Были и более удачные попытки, но к прорыву они не привели. Финские ДОТы были целы, и наша пехота намертво (во всех смыслах) залегала под их огнём.
Теперь танки выдвигались вперёд, принимая на себя огонь, обнаруживали финские огневые точки (за что расплачивались приличными потерями – ведь Т-28 были отнюдь не неуязвимыми тяжёлыми танками, как те же КВ, СМК или Т-100, а лишь средними, с максимум 30-мм бронёй, чего к концу 30-х было уже недостаточно), как могли подавляли их и продвигались к тем самым пресловутым ДОТам. Не имея вооружения, чтоб уничтожить их, они своим огнём и бронёй лишь обеспечивали возможность для сапёров штурмовых групп заложить взрывчатку, которая собственно и уничтожала ДОТы.
Наткнувшись на минное поле, танки точно так же огнём прикрывали работу сапёров, делающих проходы в минных полях.
Всё маневрирование танков при этом заключалось лишь в оптимизации своей позиции и смене оной, когда тяжёлая артиллерия противника начинала угрожающе пристреливаться.
Вот это и есть работа «тяжёлого позиционного танка». Никакого «парового катка». Масса и длина лишь позволяют ему передвигаться на местности совершенно недоступной (без инженерного сопровождения) для техники более лёгких классов, а броня и вооружение позволяют ему выжить на поле боя и по возможности подавить огневые точки, до которых он может дотянуться.
Теперь, обращаем внимание на такой момент:
Если танк действует на местности, заблаговременно сделанной танконедоступной и, соответственно, появление танков противника в принципе исключено – зачем позиционному танку малокалиберные противотанковые пушки, абсолютно негодные для борьбы не то что с полевыми укреплениями, но даже с расчётами пушек и пулемётов противника в обычных траншеях, поскольку их осколочная граната уступает по эффективности банальной ручной гранате (та не пролетает мимо цели, убивая лишь персонально того неудачника, в которого, точнее через которого пролетает, и не успевает зарыться в грунт до сработки взрывателя, сводя осколочное действие к дымному хлопку фейерверочной шутихи).
Почтенный коллега уверен – танк прорыва может столкнуться с танками противника, когда «паровым катком» пройдёт всю полосу обороны противника. А как же! Ведь вражина обязательно бросит на участок прорыва танковые резервы, чтоб заткнуть брешь.
Вот только один нюансик – тяжёлые танки прорыва идут вперёд не сами по себе – прям за ними следом, с соответствующей инженерной поддержкой, по пробитой тяжёлыми танками «магистрали» между минных полей, рядов надолб и прочих заграждений, наступают средние и лёгкие танки, пехота.
Если прорыв удался, на оперативный простор выходят именно средние и лёгкие танки. А тяжёлые должны вместе с пехотой стрелкового корпуса прорыва обеспечивать фланги пробитого коридора и всемерно расширять его, продолжая бороться с огневыми точками в полевых укреплениях и подавлять остатки ПТО, мешающие наступлению средних и лёгких танков. Всё. Т.е. и тут противотанковые пушки тяжёлому танку на фиг не упёрлись. (Вообще, интересно, что это за уникальные цели, для которых трёхдюймового снарядика – много, а пули калибра 7,62 – мало?)
Конечно, если есть вторая полоса обороны, тяжёлые танки таким же макаром прорывают и её. Но дальше им идти некуда, да и незачем. Пробили брешь, расширили до уставной ширины — и можно спокойно подтягиваться в назначенный район дислокации или на СПАМ (сборный пункт аварийных машин).
А вот лёгкие танки и средние их качественного усиления, уже делились на группу ближнего действия, уничтожающую подходящие резервы и тяжёлую артиллерию, и группу дальнего действия – превращавшую тактический прорыв в оперативный.
Вот им-то как раз и нужны были скорострельные противотанковые пушки. На всякий случай встречи с теми самыми танками противника. Не Т-35 же, которых 60 штук на всю доблестную РККА, с ними бороться! «Мавры» сделали своё дело и могут с чистой совестью уйти на отдых.
И ещё. Вспомним. На Т-35 изначально, планировали установить не паршивый «окурок» короткостволой «полковушки», а специальную скорострельную танковую пушку ПС-3 с полуавтоматическим затвором, способную «работать» патронами и полкового и дивизионного орудия, с длиной ствола, обеспечивающей не меньшую бронепробиваемость, чем у 45-мм противотанковой пушки. Т.е. при той самой мифической необходимости бороться с танками противника Т-35 запросто мог бы использовать свою ПС-3. КТ официально считалась сугубо временным вариантом вооружения и Т-35А и Т-28, допускавшимся лишь до получения вполне себе ещё и противотанковой ПС-3.
Вот и получается, что две 45-мм пушки на Т-35А – по любому балласт.
Кто-то может возразить – их наличие позволяло-де обстреливать две-три цели! Самое смешное – повторившие чью-то глупость умные люди тут же поднимают «плач Ярославны» по поводу сложности управления огнём такого «многозадачного» вооружения. Ведь Т-35А даже командирской башенки не имел, а командир танка, к тому же, вынужден был «пахать» за пулемётчика главной башни!
Где уж тут ему управлять пятью башнями и тремя пушками! Да ещё по нескольким целям разом. В общем и целом – глупость. Не зря ведь на Т-35А ставили в качестве эксперимента флотскую систему управления огнём, позволявшую сконцентрировать огонь 2-3 башен на ОДНОЙ цели! Вопрос – нахуа?!
На основании вышесказанного, я лично считаю совершенно неоправданными ни столь «переразвитое» вооружение Т-35А, ни его запредельный вес.
Теперь, каким я вижу «идеальный» Т-35А при условии сохранения пятибашенной схемы (коли уж она так запала в душу кое-кому в руководстве РККА).
Пережившие образцовую позиционную войну с массированным применением танков, англо-французы были абсолютно правы (исходя из того опыта, конечно!), вооружая свои тяжёлые танки большим количеством пулемётов. То же самое касается их «архитектуры».
FCM 2C имел пушечную башню впереди, для уничтожения укреплённых огневых точек (замена 47-мм пушки на 105-мм гаубицу указывает на понимание недостаточности вооружения) и пулемётную башенку сзади.
Главное назначение этой башенки – самооборона танка в ближнем бою.
Для атаки FCM 2C имел ещё 4 пулемёта, сконцентрированные в передней части танка.
То же самое «Индепендент». Для уничтожения укреплённых огневых точек служила пушка в главной башне. Главной задачей малых пулемётных башенок была самооборона танка в ближнем бою – напомню – позиционный танк физически не может двигаться по заблаговременно доведённой до танконедоступности местности в стиле «парового катка», а пропущенные из-за неважного обзора огневые точки, да и просто отдельные бойцы противника (у кого боевой дух ещё не сломлен) вполне могут доставить с трудом продвигающемуся танку большие неприятности, вплоть до банального забрасывания гранатами или бутылками с коктейлем Молотова.
Вот для защиты танка от таких неприятностей и служат торчащие во все стороны пулемёты. И командиру танка нет нужды заниматься хер… целеуказанием для этих пулемётных башенок – они сами знают, кто их цели и им самим виднее, когда открывать по ним огонь.
Понятно, что вооружать эти башенки лучше всего не ручными пулемётами, как у Т-35А, а станковыми, как у «Индепендент», дабы оправдать название – «Индепендент» (независимый), т. е. способный продвигаться вперёд и активно действовать без сопровождения оберегающей танк в ближнем бою пехоты.
Поскольку поливать свинцом (в целях всё той же самообороны) желательно любые мало-мальски подозрительные цели – жизнь такого танка дороже любых патронов, возить такой танк этих самых патронов может и должен очень много. Скажем, как броневики ПМВ, умудрявшиеся погрузить и за час боя расстрелять из пары «Максимов» до 10 тыс. штук! Благо те «Максимы» имели систему дополнительного охлаждения стволов.
Но, без сомнения, главной «изюминкой» тяжёлого позиционного танка прорыва должно быть основное вооружение – то, что красуется в главной башне и предназначено для решения главной задачи – подавления укреплённых огневых точек.
Почтенный коллега с явным недоверием отнёсся к идее вооружить и наш танк, по примеру FCM 2C со 155-мм гаубицей, орудием корпусного калибра – дескать, нету у нас ничего подходящего, а если и найдётся, в башню того времени нипочём не влезет. В дыренковщие упрекал!
Тут он явно погорячился! Даже в РИ после неудачных опытов Дыренкова по созданию башни под 76,2-мм пушку для лёгких танков, стараниями более учёных конструкторов, изучивших все ошибки Дыренкова, была сделана вполне удачная башня для танков Т-26-4 и БТ-7А.
Ну, будем считать, что тот выпад – по банальному незнанию матчасти.
Теперь, вспоминаем и разбираемся.
В 1915 году из Франции в Россию, по русскому заказу, была доставлена лёгкая 105-мм горная гаубица. Её испытали и даже собирались модернизировать на Путиловском заводе под условия эксплуатации в нашей армии. Тем не менее, гаубица не была принята на вооружение – армии нуждалась не в раздувании номенклатуры калибров, а в увеличении выпуска обычных 122-мм гаубиц и боеприпасов к ним.
В общем, гаубицу «задвинули» на задворки Путиловского завода, откуда она позже перебралась прямиком в Артиллерийский музей.
А теперь прикинем – почему бы её не использовать для вооружения танка прорыва? Сравниваем: вес ствола с затвором у 76,2-мм полковой пушки обр. 27 г. (из которой сделали ублюдочную КТ) 230 кг. У 105-мм горной гаубицы Шнейдера — 240 кг. (Для сравнения, у 122-мм гаубицы обр. 10 г. — 426 кг).
Второй чрезвычайно важный параметр – длина отката.
У 76,2-мм полковой пушки обр. 27 г. длина отката – от 1030 мм до 930 мм.
У 105-мм горной гаубицы Шнейдера обр. 15 г. – максимальная длина отката 800 мм.
Т.е. уменьшить длину отката под установку в башне можно столь же легко, как и у той самой полковой трёхдюймовки, из которой слепили КТ.
Боевой вес орудий: полковушка обр. 27 г. – 740 кг. Боевой вес 105-м гаубицы – 732 кг.
И главная прелесть – вес трёхдюймового снаряда (самого мощного на тот момент среди всех танковых пушек, как утверждал почтенный коллега, игнорируя 155-мм гаубицу на последнем FCM 2C, и насколько он мощнее 75 мм-снаряда В-1 — я без справочника не скажу, но едва ли сильно) 6,5 кг. У 105-мм гаубицы снаряд весил почти вдвое больше – 12 кг.
А ведь чтоб не плодить калибры, никто нам не мешает выпускать ту самую гаубицу в версии «короткого танкового орудия», накинув ещё пару миллиметров – привычного нам, 107-мм калибра снаряд, вытянет ещё больше! Не как снаряд корпусной пушки обр. 10 г. (16 кг), конечно, но тоже вполне солидно!
Конечно, баллистика такой пушки будет так себе – но для стрельбы почти прямой наводкой по ДЗОТам и ДОТам, по пулемётным гнёздам и противотанковым пушкам – вполне нормально. В последних случаях, для столь мощного снаряда вполне достаточно будет и относительно близкого попадания.
Скажете – кто будет заморачиваться переделкой горной гаубицы в танковую пушку и её освоением в столь незначительной серии? А кто сказал, что незначительной? Такую пушку и на САУ на шасси Т-28 поставить можно и даже на шасси БТ!
И разве в РИ артиллерийский завод МЗМ не освоил выпуск вообще принципиально новой для него немецкой 152 мм мортиры, выпуск которой в итоге составил всего 129 орудий?
Кстати, о мортирах!
Утверждая, что у нас нет подходящих для установки в башне тяжёлого танка прорыва крупнокалиберных орудий, почтенный коллега проглядел не только 105-мм горную гаубицу Шнейдера, но и разработанные как раз в самое подходящее время полковые 122-мм мортиры М-5 и «Лом»!
Конечно, длина ствола у них всего 6,1 калибра (745 мм), но для наших целей и этого достаточно! Особенно при длине отката всего 525–500 мм и весе снаряда 12,5 кг. В боевом положении эти мортиры весили меньше, чем полковая трёхдюймовка обр. 27 г. (560 кг).
Обе эти 122-мм мортиры, как и в своё время 105-мм гаубица Шнейдера, не были приняты на вооружение, но разве из них нельзя было смастачить короткостволые, но зато чрезвычайно мощные (для своего времени) танковые пушки?
Странно, но почему-то почтенный коллега не назвал «дыренковщиной» 8 (ВОСЕМЬ!) вариантов нового советского танка Т-39, который проектировался на замену Т-35А, а ведь КАЖДЫЙ из тех вариантов должен был нести в главной башне именно 107-мм пушку.
Вот теперь и представим себе такой альтернативный Т-35А, у которого в четырёх малых башенках по станковому «Максиму», а в главной, большой башне короткая 105- или 107-мм пушка или даже 122-мм мортира, заточенная для настильной стрельбы (фактически та же короткая пушка). В дополнение к крупнокалиберному орудию, специально для целей, на которые ТАКИХ(!) тяжёлых снарядов уже объективно жалко (тот же пулемётик за бруствером или пушчёнка с пуленепробиваемым щитом), можно установить в главной башне крупнокалиберный пулемёт ДК или малокалиберную автоматическую пушку (20-мм «эрликон», «мадсен» или «гочкис» — да хоть тот же ШВАК). Командира порадуем персональной наблюдательной башенкой – это не сложно, ведь башни Т-35-1 и Т-35-2 были четырёхместные. В ней располагались наводчик орудия, командир – он же пулемётчик, заряжающий – он же радист и механик-моторист.
В альтернативном танке, наводчик будет наводить и тяжёлое орудие и обслуживать крупнокалиберный пулемёт (или 20-мм АП), командир сугубо командовать, а радист с мотористом заряжать тяжёлое орудие. Численность экипажа остаётся без изменения – те же 9 человек.
За счёт сокращения длины корпуса по сравнению с РИ Т-35А и отказа от средних двухместных башен в пользу одноместных пулемётных, можно усилить (в разумных пределах, чтоб без перегруза) бронезащиту.
Если, скажем, на РИ Т-35А стояли 50-30 мм лобовой брони и 20 ( 10 мм экраны) бортовой, то на АИ Т-35 можно будет поставить 50-35 мм лоб и 30 ( 8 мм экраны) борт. Для начала 30-х вполне солидный уровень бронезащиты, при котором масса танка едва ли превысит относительно приемлемые 45 тонн (по сравнению с 52 т. Т-35А).
Вот таких танков уже можно построить не 6 десятков для парадов, побольше – минимум на два полнокровных танковых полка для специальных штурмовых частей прорыва РГК.
§
7
Эта статья является как бы ответом на выпад почтенного коллеги keks88 на мой комментарий к статье почтенного коллеги СЕЖ«Танки СССР. Морское влияние».
Я не сторонник долгих и чаще всего бесплодных споров в ветках, тем более с массированным подтягиванием пространных портянок-цитат, толкуемых в самом широком диапазоне в случаях, когда сталкиваются два сугубо ИМХО, каждое из которых в принципе недоказуемо. Поэтому предпочитаю краткий обмен мнениями.
Так вот. В этой статейке я попробую чуть-чуть подробнее донести свою позицию. Но, для начала, сами «выступления» в ветке, чтоб стало ясно, с чего собственно всё началось, и почему эта тема меня лично так заинтересовала.
«Почтенный коллега! Т-35 заказывался и создавался как позиционный танк прорыва. Использоваться должен был для прорыва сильно и заблаговременно укреплённых линий обороны. Т. е. на местности, заранее сделанной танконедоступной для большинства типов танков. Спрашивается — какой дурак решил, что такому танку нужны две противотанковые «сорокапятки»? Если уж соблазнились английским «индепендентом» и решили лабать пятибашенный танк, ему более чем за глаза хватило бы «Максимов» в каждой из четырёх малых башен. Благо командиру танком, заморачиваться с целеуказанием для них никакой нужды нет — башнёры-стрелки малых башен обязаны самостоятельно обнаруживать цели и самостоятельно открывать по ним огонь — ведь главная их задача — САМООБОРОНА малоподвижного (в силу топографии) танка в ближнем бою. Тут пока каких-то приказов и целеуказаний дождёшься — танк подожгут сраными бутылками с коктейлем Молотова.
А вот в большой главной башне должно стоять реально полезное для борьбы с укреплениями орудие, калибром не ниже корпусного. От трёхдюймового «окурка» толку, что с козла молока. Пусть его Т-28 катают. Для такой роскошной громозеки, как Т-35, надо было мастачить 107-мм пушку (можно даже короткостволую) или приспосабливать 122-мм гаубицу. И опять-таки станковый пулемёт либо спарка ДТ, чтоб стрелять по очереди не перегревая стволы. Вот этой роскошью уже командует непосредственно командир танка, определяя наиболее «перспективные» цели.
Именно такой пятибашенный Т-35 я считаю оптимальным. Может когданить распишу про него статейку…» (Ansar02)
«Мне вот интересно, что вы понимаете под позиционностью танка? То что он приехал-встал на денек-другой и давай ипошить из главного калибра? Или то, что он должен этот самый позиционный фронт проломить, давя оборону как паровой каток?
Собственно отсюда и концепция рассредоточения огня и вытекающая из огромных размеров БО огромная же длина, которая скорее в плюс, помогая преодолевать всяческие траншеи, рвы и прочие мелкие неприятности, которые для малышей типа Т-26 становятся непреодолимыми.
Хочу напомнить, что изначально у Т-35-1 в нижнем ярусе стояли 37мм Б-3, которые в 32ом с производства тю-тю. Вот и заменили на 45мм. При этом если проводить аналогию с линейными кораблями флота (что любили, я так понимаю, делать в СССР 20-30ых — см. ранжирование ТБ-1-3-4), то очевидно, что 45мм — вспомогательный калибр, для целей, которым 76мм много, а пулеметов мало. Или например для танков, с которыми Т-35 тоже мог встретиться в глубине обороны.
Абсолютно такая же концепция заложена в большом количестве других многопушечных/многобашенных танков — см. Черчилль 1, М3 Ли, В1, Японский Тип-95 и другие, не вышедшие из стадии проектов.
КТ-28 — танковое орудие с самым мощным ОФом на начало 30ых, если что. Мощнее НЕТ НИ У КОГО. Только ТГ-5, который опять же советский и очень сильно экспериментальный. Ну и немецкий опытный GrossTraktor, тоже опытный и секретный. При этом немец картониумный и при столкновении с танками — будет сасай сасай.
Ну и я очень хочу посмотреть, как вы в ту башню будете запихивать 107мм (кстати короткую создать еще надо), или 122мм.
Вобщем фантазировать вам никто не помешает. Курчевскому, Гроховскому, Таубину, и прочим Дыренковым тоже никто не мешал… до поры до времени. Первый задержал развитие нашей артиллерии на несколько лет, второй плодил фантастические проекты типа танка на воздушной подушке, третий фактически сорвал перевооружение ВВС РККА перед войной» (keks88)
Итак, бум разбираться. Точнее, более подробно рассматривать сугубо мою личную точку зрения на сей вопрос.
Тяжёлый позиционный танк прорыва Т-35 создавался под очевидным влиянием британского пятибашенного танка аналогичного назначения А1Е1 «Индепендент», изготовленного ещё в 1926 году.
Вооружение британского тяжёлого танка располагалось в пяти башнях. Четыре башни малые – пулемётные, вооружались каждая одним станковым пулемётом «Виккерс». В большой центральной башне стояла 47-мм пушка. Сразу надо отметить, что изначально танк проектировался в двух вариантах – башенном и безбашенном (с размещением вооружения в корпусе и спонсонах). В последнем случае, предполагалась установка пушки трёхдюймового калибра.
Но военные отдали предпочтение более современному, башенному варианту, при этом, прекрасно понимая, что 47-мм пушка в принципе не годится для борьбы с полевыми укреплениями – главной целью танка прорыва. Но танк был экспериментальным, и с этой «профессиональной импотенцией», пока, были готовы мириться.
Именно пока, поскольку перед глазами англичан уже был нагляднейший пример эксплуатации тяжёлого французского танка прорыва FCM 2C,
также вооружённого 47-мм пушкой в главной башне. Пушкой, оказавшейся столь очевидно негодной для борьбы с укреплениями, что в 1926-ом году (как раз когда «Индепендент» вышел на испытания) французы в качестве эксперимента перевооружили один FCM 2C короткостволой 155-мм гаубицей (Кто там утверждал, что танковых орудий мощнее нашей трёхдюймовки в мире нет?).
А свой новый средний танк B-1 французы изначально (и раньше, чем в СССР Т-35, поскольку прототипы В-1 строились в 26-30 г.г.) спроектировали вооружённым 75-мм пушкой, правда, в корпусе. В башне же должна была красоваться лишь спарка 7,5-мм станковых пулемётов – что в принципе понятно – если танк создаётся как средство прорыва, никакая пушка среднего калибра (больше 20, но меньше 75 мм) ему на фиг не упёрлась – это просто балласт.
То, что в итоге французы поставили на свой СРЕДНИЙ танк В-1 другую башню с 47-мм пушкой, говорит вовсе не о том, что им страшно захотелось пострелять по полевым укреплениям ещё и из 47-мм пушчёнки – хрен там, они просто осознали, что для среднего В-1 задача прорыва сильноукреплённых полос обороны отнюдь не единственная. Средний танк – это универсал, и, соответственно, вооружён он должен быть, как универсал – и 75-мм гаубицей для подавления огневых точек в полевых укреплениях, и 47-мм пушкой для борьбы с бронетехникой противника.
Все эти нюансы были (я надеюсь!) изучены нашими специалистами, приступившими к разработке отечественного тяжёлого танка. В результате, на свет божий появился танк-прототип Т-35-1, с боевой массой около 38 тонн (хотя в заказе фигурировала 35-тонная машина), вооружением в корпусе (курсовой пулемёт) и в пяти башнях: 76,2-мм пушка и пулемёт в главной – большой, два пулемёта в двух малых башнях, расположенных по диагонали, и две 37-мм пушки (большой мощности) в двух аналогичных малых башнях по другой диагонали.
Такое размещение вооружения позволяло концентрировать огонь из 76,2-мм пушки, одной 37-мм пушки и минимум двух пулемётов в любом направлении.
Второй опытный образец Т-35-2 был заточен уже под двигатель М-17 (вместо М-6), с соответствующей трансмиссией и усовершенствованной подвеской. Для упрощения серийного производства, башню смастачили цилиндрической формы. Никаких других изменений в конструкции не было.
Тем не менее, этого нашим максималистам показалось мало, и на серийном танке Т-35А вместо двух малых одноместных башенок с 37-мм пушками (как совершенно верно указал почтенный коллега keks88, снятыми с производства), уже красовались большие двухместные башни со спарками 45-мм пушки и пулемёта.
Это позволило увеличить калибр вспомогательной артиллерии и плотность огня в любом секторе минимум ещё на один пулемёт. К тому же, при наличии заряжающего, 45-мм пушка могла стрелять гораздо быстрее, чем 37-мм с единственным башнёром-«многостаночником».
Теперь попробуем разобраться, оправдано ли было такое «революционное» увеличение огневой мощи.
Тут надо сразу отметить, чем за эту роскошь было заплачено. Боевая масса серийного Т-35А с 37,5 тонн выросла до 50,1 т. Из-за чего трансмиссия тупо надорвалась и танк превратился в сугубо парадную страшилку, для которой любой выезд в поле оканчивался поломкой.
А каков эффект в боевом применении?
Почтенный коллега keks88 заявил, что тактика применения позиционного танка прорыва — это «паровым катком пройти через сильно укреплённую полосу обороны». Мне так и видятся за этими словами горящие благородным безумием глаза главного «стратега» РККА М.В. Тухачевского.
Ребята – какой на фиг «паровой каток»? Где? В полосе заблаговременно подготовленной обороны? С дуба рухнули? Ладно Тухачевский – идиот известный, ему такое ляпнуть простительно.
Заблаговременно созданная оборона тем и отличается от обычной, наспех созданной полевой, что обороняющаяся сторона имела время и средства для обеспечения формальной неприступности такой обороны. Касательно танков это означает, что сама местность сделана ТАНКОНЕДОСТУПНОЙ ни для развёртывания, ни для маневрирования, ни для передвижения вообще, танков большинства классов!
Эта местность содержит противотанковые рвы, надолбы, эскарпы и прочие инженерные заграждения. К тому же она насыщена противотанковыми минами и фугасами.
Только осознав это, можно допенькать, что о каком-то «паровом катке» можно рассуждать, только приколотив ко лбу дорожным гвоздём значок «юный тухачевец».
Зато наконец-то на свет Божий появляется кем-то неправильно понятый термин «позиционный танк».
Почтенный коллега (видно, что не дурак) откровенно спросил, что под этим следует понимать, усомнившись, что он означает танк, который тупо занял позицию и стоит себе день-два, постреливая в сторону противника.
Почтенный коллега и не подозревал, насколько он близок к суровым боевым реалиям!
Теперь, чтоб всё встало на свои места, представим себе участок Линии Маннергейма, где под огнём ДЗОТов и ДОТов пехота залегла и не может продвинуться вперёд, даже несмотря на то, что атаке предшествовала мощная артподготовка.
И тут, на сцене появляются средние танки Т-28 с приданными 20-ой ТТбр опытными тяжёлыми танками.
Что же они делают? Проходят «паровым катком» Линию Маннергейма? Для СМК такой проход (вместе с Зимней войной) уже закончился на мощном фугасе. Были и более удачные попытки, но к прорыву они не привели. Финские ДОТы были целы, и наша пехота намертво (во всех смыслах) залегала под их огнём.
Теперь танки выдвигались вперёд, принимая на себя огонь, обнаруживали финские огневые точки (за что расплачивались приличными потерями – ведь Т-28 были отнюдь не неуязвимыми тяжёлыми танками, как те же КВ, СМК или Т-100, а лишь средними, с максимум 30-мм бронёй, чего к концу 30-х было уже недостаточно), как могли подавляли их и продвигались к тем самым пресловутым ДОТам. Не имея вооружения, чтоб уничтожить их, они своим огнём и бронёй лишь обеспечивали возможность для сапёров штурмовых групп заложить взрывчатку, которая собственно и уничтожала ДОТы.
Наткнувшись на минное поле, танки точно так же огнём прикрывали работу сапёров, делающих проходы в минных полях.
Всё маневрирование танков при этом заключалось лишь в оптимизации своей позиции и смене оной, когда тяжёлая артиллерия противника начинала угрожающе пристреливаться.
Вот это и есть работа «тяжёлого позиционного танка». Никакого «парового катка». Масса и длина лишь позволяют ему передвигаться на местности совершенно недоступной (без инженерного сопровождения) для техники более лёгких классов, а броня и вооружение позволяют ему выжить на поле боя и по возможности подавить огневые точки, до которых он может дотянуться.
Теперь, обращаем внимание на такой момент:
Если танк действует на местности, заблаговременно сделанной танконедоступной и, соответственно, появление танков противника в принципе исключено – зачем позиционному танку малокалиберные противотанковые пушки, абсолютно негодные для борьбы не то что с полевыми укреплениями, но даже с расчётами пушек и пулемётов противника в обычных траншеях, поскольку их осколочная граната уступает по эффективности банальной ручной гранате (та не пролетает мимо цели, убивая лишь персонально того неудачника, в которого, точнее через которого пролетает, и не успевает зарыться в грунт до сработки взрывателя, сводя осколочное действие к дымному хлопку фейерверочной шутихи).
Почтенный коллега уверен – танк прорыва может столкнуться с танками противника, когда «паровым катком» пройдёт всю полосу обороны противника. А как же! Ведь вражина обязательно бросит на участок прорыва танковые резервы, чтоб заткнуть брешь.
Вот только один нюансик – тяжёлые танки прорыва идут вперёд не сами по себе – прям за ними следом, с соответствующей инженерной поддержкой, по пробитой тяжёлыми танками «магистрали» между минных полей, рядов надолб и прочих заграждений, наступают средние и лёгкие танки, пехота.
Если прорыв удался, на оперативный простор выходят именно средние и лёгкие танки. А тяжёлые должны вместе с пехотой стрелкового корпуса прорыва обеспечивать фланги пробитого коридора и всемерно расширять его, продолжая бороться с огневыми точками в полевых укреплениях и подавлять остатки ПТО, мешающие наступлению средних и лёгких танков. Всё. Т.е. и тут противотанковые пушки тяжёлому танку на фиг не упёрлись. (Вообще, интересно, что это за уникальные цели, для которых трёхдюймового снарядика – много, а пули калибра 7,62 – мало?)
Конечно, если есть вторая полоса обороны, тяжёлые танки таким же макаром прорывают и её. Но дальше им идти некуда, да и незачем. Пробили брешь, расширили до уставной ширины — и можно спокойно подтягиваться в назначенный район дислокации или на СПАМ (сборный пункт аварийных машин).
А вот лёгкие танки и средние их качественного усиления, уже делились на группу ближнего действия, уничтожающую подходящие резервы и тяжёлую артиллерию, и группу дальнего действия – превращавшую тактический прорыв в оперативный.
Вот им-то как раз и нужны были скорострельные противотанковые пушки. На всякий случай встречи с теми самыми танками противника. Не Т-35 же, которых 60 штук на всю доблестную РККА, с ними бороться! «Мавры» сделали своё дело и могут с чистой совестью уйти на отдых.
И ещё. Вспомним. На Т-35 изначально, планировали установить не паршивый «окурок» короткостволой «полковушки», а специальную скорострельную танковую пушку ПС-3 с полуавтоматическим затвором, способную «работать» патронами и полкового и дивизионного орудия, с длиной ствола, обеспечивающей не меньшую бронепробиваемость, чем у 45-мм противотанковой пушки. Т.е. при той самой мифической необходимости бороться с танками противника Т-35 запросто мог бы использовать свою ПС-3. КТ официально считалась сугубо временным вариантом вооружения и Т-35А и Т-28, допускавшимся лишь до получения вполне себе ещё и противотанковой ПС-3.
Вот и получается, что две 45-мм пушки на Т-35А – по любому балласт.
Кто-то может возразить – их наличие позволяло-де обстреливать две-три цели! Самое смешное – повторившие чью-то глупость умные люди тут же поднимают «плач Ярославны» по поводу сложности управления огнём такого «многозадачного» вооружения. Ведь Т-35А даже командирской башенки не имел, а командир танка, к тому же, вынужден был «пахать» за пулемётчика главной башни!
Где уж тут ему управлять пятью башнями и тремя пушками! Да ещё по нескольким целям разом. В общем и целом – глупость. Не зря ведь на Т-35А ставили в качестве эксперимента флотскую систему управления огнём, позволявшую сконцентрировать огонь 2-3 башен на ОДНОЙ цели! Вопрос – нахуа?!
На основании вышесказанного, я лично считаю совершенно неоправданными ни столь «переразвитое» вооружение Т-35А, ни его запредельный вес.
Теперь, каким я вижу «идеальный» Т-35А при условии сохранения пятибашенной схемы (коли уж она так запала в душу кое-кому в руководстве РККА).
Пережившие образцовую позиционную войну с массированным применением танков, англо-французы были абсолютно правы (исходя из того опыта, конечно!), вооружая свои тяжёлые танки большим количеством пулемётов. То же самое касается их «архитектуры».
FCM 2C имел пушечную башню впереди, для уничтожения укреплённых огневых точек (замена 47-мм пушки на 105-мм гаубицу указывает на понимание недостаточности вооружения) и пулемётную башенку сзади.
Главное назначение этой башенки – самооборона танка в ближнем бою.
Для атаки FCM 2C имел ещё 4 пулемёта, сконцентрированные в передней части танка.
То же самое «Индепендент». Для уничтожения укреплённых огневых точек служила пушка в главной башне. Главной задачей малых пулемётных башенок была самооборона танка в ближнем бою – напомню – позиционный танк физически не может двигаться по заблаговременно доведённой до танконедоступности местности в стиле «парового катка», а пропущенные из-за неважного обзора огневые точки, да и просто отдельные бойцы противника (у кого боевой дух ещё не сломлен) вполне могут доставить с трудом продвигающемуся танку большие неприятности, вплоть до банального забрасывания гранатами или бутылками с коктейлем Молотова.
Вот для защиты танка от таких неприятностей и служат торчащие во все стороны пулемёты. И командиру танка нет нужды заниматься хер… целеуказанием для этих пулемётных башенок – они сами знают, кто их цели и им самим виднее, когда открывать по ним огонь.
Понятно, что вооружать эти башенки лучше всего не ручными пулемётами, как у Т-35А, а станковыми, как у «Индепендент», дабы оправдать название – «Индепендент» (независимый), т. е. способный продвигаться вперёд и активно действовать без сопровождения оберегающей танк в ближнем бою пехоты.
Поскольку поливать свинцом (в целях всё той же самообороны) желательно любые мало-мальски подозрительные цели – жизнь такого танка дороже любых патронов, возить такой танк этих самых патронов может и должен очень много. Скажем, как броневики ПМВ, умудрявшиеся погрузить и за час боя расстрелять из пары «Максимов» до 10 тыс. штук! Благо те «Максимы» имели систему дополнительного охлаждения стволов.
Но, без сомнения, главной «изюминкой» тяжёлого позиционного танка прорыва должно быть основное вооружение – то, что красуется в главной башне и предназначено для решения главной задачи – подавления укреплённых огневых точек.
Почтенный коллега с явным недоверием отнёсся к идее вооружить и наш танк, по примеру FCM 2C со 155-мм гаубицей, орудием корпусного калибра – дескать, нету у нас ничего подходящего, а если и найдётся, в башню того времени нипочём не влезет. В дыренковщие упрекал!
Тут он явно погорячился! Даже в РИ после неудачных опытов Дыренкова по созданию башни под 76,2-мм пушку для лёгких танков, стараниями более учёных конструкторов, изучивших все ошибки Дыренкова, была сделана вполне удачная башня для танков Т-26-4 и БТ-7А.
Ну, будем считать, что тот выпад – по банальному незнанию матчасти.
Теперь, вспоминаем и разбираемся.
В 1915 году из Франции в Россию, по русскому заказу, была доставлена лёгкая 105-мм горная гаубица. Её испытали и даже собирались модернизировать на Путиловском заводе под условия эксплуатации в нашей армии. Тем не менее, гаубица не была принята на вооружение – армии нуждалась не в раздувании номенклатуры калибров, а в увеличении выпуска обычных 122-мм гаубиц и боеприпасов к ним.
В общем, гаубицу «задвинули» на задворки Путиловского завода, откуда она позже перебралась прямиком в Артиллерийский музей.
А теперь прикинем – почему бы её не использовать для вооружения танка прорыва? Сравниваем: вес ствола с затвором у 76,2-мм полковой пушки обр. 27 г. (из которой сделали ублюдочную КТ) 230 кг. У 105-мм горной гаубицы Шнейдера — 240 кг. (Для сравнения, у 122-мм гаубицы обр. 10 г. — 426 кг).
Второй чрезвычайно важный параметр – длина отката.
У 76,2-мм полковой пушки обр. 27 г. длина отката – от 1030 мм до 930 мм.
У 105-мм горной гаубицы Шнейдера обр. 15 г. – максимальная длина отката 800 мм.
Т.е. уменьшить длину отката под установку в башне можно столь же легко, как и у той самой полковой трёхдюймовки, из которой слепили КТ.
Боевой вес орудий: полковушка обр. 27 г. – 740 кг. Боевой вес 105-м гаубицы – 732 кг.
И главная прелесть – вес трёхдюймового снаряда (самого мощного на тот момент среди всех танковых пушек, как утверждал почтенный коллега, игнорируя 155-мм гаубицу на последнем FCM 2C, и насколько он мощнее 75 мм-снаряда В-1 — я без справочника не скажу, но едва ли сильно) 6,5 кг. У 105-мм гаубицы снаряд весил почти вдвое больше – 12 кг.
А ведь чтоб не плодить калибры, никто нам не мешает выпускать ту самую гаубицу в версии «короткого танкового орудия», накинув ещё пару миллиметров – привычного нам, 107-мм калибра снаряд, вытянет ещё больше! Не как снаряд корпусной пушки обр. 10 г. (16 кг), конечно, но тоже вполне солидно!
Конечно, баллистика такой пушки будет так себе – но для стрельбы почти прямой наводкой по ДЗОТам и ДОТам, по пулемётным гнёздам и противотанковым пушкам – вполне нормально. В последних случаях, для столь мощного снаряда вполне достаточно будет и относительно близкого попадания.
Скажете – кто будет заморачиваться переделкой горной гаубицы в танковую пушку и её освоением в столь незначительной серии? А кто сказал, что незначительной? Такую пушку и на САУ на шасси Т-28 поставить можно и даже на шасси БТ!
И разве в РИ артиллерийский завод МЗМ не освоил выпуск вообще принципиально новой для него немецкой 152 мм мортиры, выпуск которой в итоге составил всего 129 орудий?
Кстати, о мортирах!
Утверждая, что у нас нет подходящих для установки в башне тяжёлого танка прорыва крупнокалиберных орудий, почтенный коллега проглядел не только 105-мм горную гаубицу Шнейдера, но и разработанные как раз в самое подходящее время полковые 122-мм мортиры М-5 и «Лом»!
Конечно, длина ствола у них всего 6,1 калибра (745 мм), но для наших целей и этого достаточно! Особенно при длине отката всего 525–500 мм и весе снаряда 12,5 кг. В боевом положении эти мортиры весили меньше, чем полковая трёхдюймовка обр. 27 г. (560 кг).
Обе эти 122-мм мортиры, как и в своё время 105-мм гаубица Шнейдера, не были приняты на вооружение, но разве из них нельзя было смастачить короткостволые, но зато чрезвычайно мощные (для своего времени) танковые пушки?
Странно, но почему-то почтенный коллега не назвал «дыренковщиной» 8 (ВОСЕМЬ!) вариантов нового советского танка Т-39, который проектировался на замену Т-35А, а ведь КАЖДЫЙ из тех вариантов должен был нести в главной башне именно 107-мм пушку.
Вот теперь и представим себе такой альтернативный Т-35А, у которого в четырёх малых башенках по станковому «Максиму», а в главной, большой башне короткая 105- или 107-мм пушка или даже 122-мм мортира, заточенная для настильной стрельбы (фактически та же короткая пушка). В дополнение к крупнокалиберному орудию, специально для целей, на которые ТАКИХ(!) тяжёлых снарядов уже объективно жалко (тот же пулемётик за бруствером или пушчёнка с пуленепробиваемым щитом), можно установить в главной башне крупнокалиберный пулемёт ДК или малокалиберную автоматическую пушку (20-мм «эрликон», «мадсен» или «гочкис» — да хоть тот же ШВАК). Командира порадуем персональной наблюдательной башенкой – это не сложно, ведь башни Т-35-1 и Т-35-2 были четырёхместные. В ней располагались наводчик орудия, командир – он же пулемётчик, заряжающий – он же радист и механик-моторист.
В альтернативном танке, наводчик будет наводить и тяжёлое орудие и обслуживать крупнокалиберный пулемёт (или 20-мм АП), командир сугубо командовать, а радист с мотористом заряжать тяжёлое орудие. Численность экипажа остаётся без изменения – те же 9 человек.
За счёт сокращения длины корпуса по сравнению с РИ Т-35А и отказа от средних двухместных башен в пользу одноместных пулемётных, можно усилить (в разумных пределах, чтоб без перегруза) бронезащиту.
Если, скажем, на РИ Т-35А стояли 50-30 мм лобовой брони и 20 ( 10 мм экраны) бортовой, то на АИ Т-35 можно будет поставить 50-35 мм лоб и 30 ( 8 мм экраны) борт. Для начала 30-х вполне солидный уровень бронезащиты, при котором масса танка едва ли превысит относительно приемлемые 45 тонн (по сравнению с 52 т. Т-35А).
Вот таких танков уже можно построить не 6 десятков для парадов, побольше – минимум на два полнокровных танковых полка для специальных штурмовых частей прорыва РГК.
§
7
Эта статья является как бы ответом на выпад почтенного коллеги keks88 на мой комментарий к статье почтенного коллеги СЕЖ«Танки СССР. Морское влияние».
Я не сторонник долгих и чаще всего бесплодных споров в ветках, тем более с массированным подтягиванием пространных портянок-цитат, толкуемых в самом широком диапазоне в случаях, когда сталкиваются два сугубо ИМХО, каждое из которых в принципе недоказуемо. Поэтому предпочитаю краткий обмен мнениями.
Так вот. В этой статейке я попробую чуть-чуть подробнее донести свою позицию. Но, для начала, сами «выступления» в ветке, чтоб стало ясно, с чего собственно всё началось, и почему эта тема меня лично так заинтересовала.
«Почтенный коллега! Т-35 заказывался и создавался как позиционный танк прорыва. Использоваться должен был для прорыва сильно и заблаговременно укреплённых линий обороны. Т. е. на местности, заранее сделанной танконедоступной для большинства типов танков. Спрашивается — какой дурак решил, что такому танку нужны две противотанковые «сорокапятки»? Если уж соблазнились английским «индепендентом» и решили лабать пятибашенный танк, ему более чем за глаза хватило бы «Максимов» в каждой из четырёх малых башен. Благо командиру танком, заморачиваться с целеуказанием для них никакой нужды нет — башнёры-стрелки малых башен обязаны самостоятельно обнаруживать цели и самостоятельно открывать по ним огонь — ведь главная их задача — САМООБОРОНА малоподвижного (в силу топографии) танка в ближнем бою. Тут пока каких-то приказов и целеуказаний дождёшься — танк подожгут сраными бутылками с коктейлем Молотова.
А вот в большой главной башне должно стоять реально полезное для борьбы с укреплениями орудие, калибром не ниже корпусного. От трёхдюймового «окурка» толку, что с козла молока. Пусть его Т-28 катают. Для такой роскошной громозеки, как Т-35, надо было мастачить 107-мм пушку (можно даже короткостволую) или приспосабливать 122-мм гаубицу. И опять-таки станковый пулемёт либо спарка ДТ, чтоб стрелять по очереди не перегревая стволы. Вот этой роскошью уже командует непосредственно командир танка, определяя наиболее «перспективные» цели.
Именно такой пятибашенный Т-35 я считаю оптимальным. Может когданить распишу про него статейку…» (Ansar02)
«Мне вот интересно, что вы понимаете под позиционностью танка? То что он приехал-встал на денек-другой и давай ипошить из главного калибра? Или то, что он должен этот самый позиционный фронт проломить, давя оборону как паровой каток?
Собственно отсюда и концепция рассредоточения огня и вытекающая из огромных размеров БО огромная же длина, которая скорее в плюс, помогая преодолевать всяческие траншеи, рвы и прочие мелкие неприятности, которые для малышей типа Т-26 становятся непреодолимыми.
Хочу напомнить, что изначально у Т-35-1 в нижнем ярусе стояли 37мм Б-3, которые в 32ом с производства тю-тю. Вот и заменили на 45мм. При этом если проводить аналогию с линейными кораблями флота (что любили, я так понимаю, делать в СССР 20-30ых — см. ранжирование ТБ-1-3-4), то очевидно, что 45мм — вспомогательный калибр, для целей, которым 76мм много, а пулеметов мало. Или например для танков, с которыми Т-35 тоже мог встретиться в глубине обороны.
Абсолютно такая же концепция заложена в большом количестве других многопушечных/многобашенных танков — см. Черчилль 1, М3 Ли, В1, Японский Тип-95 и другие, не вышедшие из стадии проектов.
КТ-28 — танковое орудие с самым мощным ОФом на начало 30ых, если что. Мощнее НЕТ НИ У КОГО. Только ТГ-5, который опять же советский и очень сильно экспериментальный. Ну и немецкий опытный GrossTraktor, тоже опытный и секретный. При этом немец картониумный и при столкновении с танками — будет сасай сасай.
Ну и я очень хочу посмотреть, как вы в ту башню будете запихивать 107мм (кстати короткую создать еще надо), или 122мм.
Вобщем фантазировать вам никто не помешает. Курчевскому, Гроховскому, Таубину, и прочим Дыренковым тоже никто не мешал… до поры до времени. Первый задержал развитие нашей артиллерии на несколько лет, второй плодил фантастические проекты типа танка на воздушной подушке, третий фактически сорвал перевооружение ВВС РККА перед войной» (keks88)
Итак, бум разбираться. Точнее, более подробно рассматривать сугубо мою личную точку зрения на сей вопрос.
Тяжёлый позиционный танк прорыва Т-35 создавался под очевидным влиянием британского пятибашенного танка аналогичного назначения А1Е1 «Индепендент», изготовленного ещё в 1926 году.
Вооружение британского тяжёлого танка располагалось в пяти башнях. Четыре башни малые – пулемётные, вооружались каждая одним станковым пулемётом «Виккерс». В большой центральной башне стояла 47-мм пушка. Сразу надо отметить, что изначально танк проектировался в двух вариантах – башенном и безбашенном (с размещением вооружения в корпусе и спонсонах). В последнем случае, предполагалась установка пушки трёхдюймового калибра.
Но военные отдали предпочтение более современному, башенному варианту, при этом, прекрасно понимая, что 47-мм пушка в принципе не годится для борьбы с полевыми укреплениями – главной целью танка прорыва. Но танк был экспериментальным, и с этой «профессиональной импотенцией», пока, были готовы мириться.
Именно пока, поскольку перед глазами англичан уже был нагляднейший пример эксплуатации тяжёлого французского танка прорыва FCM 2C,
также вооружённого 47-мм пушкой в главной башне. Пушкой, оказавшейся столь очевидно негодной для борьбы с укреплениями, что в 1926-ом году (как раз когда «Индепендент» вышел на испытания) французы в качестве эксперимента перевооружили один FCM 2C короткостволой 155-мм гаубицей (Кто там утверждал, что танковых орудий мощнее нашей трёхдюймовки в мире нет?).
А свой новый средний танк B-1 французы изначально (и раньше, чем в СССР Т-35, поскольку прототипы В-1 строились в 26-30 г.г.) спроектировали вооружённым 75-мм пушкой, правда, в корпусе. В башне же должна была красоваться лишь спарка 7,5-мм станковых пулемётов – что в принципе понятно – если танк создаётся как средство прорыва, никакая пушка среднего калибра (больше 20, но меньше 75 мм) ему на фиг не упёрлась – это просто балласт.
То, что в итоге французы поставили на свой СРЕДНИЙ танк В-1 другую башню с 47-мм пушкой, говорит вовсе не о том, что им страшно захотелось пострелять по полевым укреплениям ещё и из 47-мм пушчёнки – хрен там, они просто осознали, что для среднего В-1 задача прорыва сильноукреплённых полос обороны отнюдь не единственная. Средний танк – это универсал, и, соответственно, вооружён он должен быть, как универсал – и 75-мм гаубицей для подавления огневых точек в полевых укреплениях, и 47-мм пушкой для борьбы с бронетехникой противника.
Все эти нюансы были (я надеюсь!) изучены нашими специалистами, приступившими к разработке отечественного тяжёлого танка. В результате, на свет божий появился танк-прототип Т-35-1, с боевой массой около 38 тонн (хотя в заказе фигурировала 35-тонная машина), вооружением в корпусе (курсовой пулемёт) и в пяти башнях: 76,2-мм пушка и пулемёт в главной – большой, два пулемёта в двух малых башнях, расположенных по диагонали, и две 37-мм пушки (большой мощности) в двух аналогичных малых башнях по другой диагонали.
Такое размещение вооружения позволяло концентрировать огонь из 76,2-мм пушки, одной 37-мм пушки и минимум двух пулемётов в любом направлении.
Второй опытный образец Т-35-2 был заточен уже под двигатель М-17 (вместо М-6), с соответствующей трансмиссией и усовершенствованной подвеской. Для упрощения серийного производства, башню смастачили цилиндрической формы. Никаких других изменений в конструкции не было.
Тем не менее, этого нашим максималистам показалось мало, и на серийном танке Т-35А вместо двух малых одноместных башенок с 37-мм пушками (как совершенно верно указал почтенный коллега keks88, снятыми с производства), уже красовались большие двухместные башни со спарками 45-мм пушки и пулемёта.
Это позволило увеличить калибр вспомогательной артиллерии и плотность огня в любом секторе минимум ещё на один пулемёт. К тому же, при наличии заряжающего, 45-мм пушка могла стрелять гораздо быстрее, чем 37-мм с единственным башнёром-«многостаночником».
Теперь попробуем разобраться, оправдано ли было такое «революционное» увеличение огневой мощи.
Тут надо сразу отметить, чем за эту роскошь было заплачено. Боевая масса серийного Т-35А с 37,5 тонн выросла до 50,1 т. Из-за чего трансмиссия тупо надорвалась и танк превратился в сугубо парадную страшилку, для которой любой выезд в поле оканчивался поломкой.
А каков эффект в боевом применении?
Почтенный коллега keks88 заявил, что тактика применения позиционного танка прорыва — это «паровым катком пройти через сильно укреплённую полосу обороны». Мне так и видятся за этими словами горящие благородным безумием глаза главного «стратега» РККА М.В. Тухачевского.
Ребята – какой на фиг «паровой каток»? Где? В полосе заблаговременно подготовленной обороны? С дуба рухнули? Ладно Тухачевский – идиот известный, ему такое ляпнуть простительно.
Заблаговременно созданная оборона тем и отличается от обычной, наспех созданной полевой, что обороняющаяся сторона имела время и средства для обеспечения формальной неприступности такой обороны. Касательно танков это означает, что сама местность сделана ТАНКОНЕДОСТУПНОЙ ни для развёртывания, ни для маневрирования, ни для передвижения вообще, танков большинства классов!
Эта местность содержит противотанковые рвы, надолбы, эскарпы и прочие инженерные заграждения. К тому же она насыщена противотанковыми минами и фугасами.
Только осознав это, можно допенькать, что о каком-то «паровом катке» можно рассуждать, только приколотив ко лбу дорожным гвоздём значок «юный тухачевец».
Зато наконец-то на свет Божий появляется кем-то неправильно понятый термин «позиционный танк».
Почтенный коллега (видно, что не дурак) откровенно спросил, что под этим следует понимать, усомнившись, что он означает танк, который тупо занял позицию и стоит себе день-два, постреливая в сторону противника.
Почтенный коллега и не подозревал, насколько он близок к суровым боевым реалиям!
Теперь, чтоб всё встало на свои места, представим себе участок Линии Маннергейма, где под огнём ДЗОТов и ДОТов пехота залегла и не может продвинуться вперёд, даже несмотря на то, что атаке предшествовала мощная артподготовка.
И тут, на сцене появляются средние танки Т-28 с приданными 20-ой ТТбр опытными тяжёлыми танками.
Что же они делают? Проходят «паровым катком» Линию Маннергейма? Для СМК такой проход (вместе с Зимней войной) уже закончился на мощном фугасе. Были и более удачные попытки, но к прорыву они не привели. Финские ДОТы были целы, и наша пехота намертво (во всех смыслах) залегала под их огнём.
Теперь танки выдвигались вперёд, принимая на себя огонь, обнаруживали финские огневые точки (за что расплачивались приличными потерями – ведь Т-28 были отнюдь не неуязвимыми тяжёлыми танками, как те же КВ, СМК или Т-100, а лишь средними, с максимум 30-мм бронёй, чего к концу 30-х было уже недостаточно), как могли подавляли их и продвигались к тем самым пресловутым ДОТам. Не имея вооружения, чтоб уничтожить их, они своим огнём и бронёй лишь обеспечивали возможность для сапёров штурмовых групп заложить взрывчатку, которая собственно и уничтожала ДОТы.
Наткнувшись на минное поле, танки точно так же огнём прикрывали работу сапёров, делающих проходы в минных полях.
Всё маневрирование танков при этом заключалось лишь в оптимизации своей позиции и смене оной, когда тяжёлая артиллерия противника начинала угрожающе пристреливаться.
Вот это и есть работа «тяжёлого позиционного танка». Никакого «парового катка». Масса и длина лишь позволяют ему передвигаться на местности совершенно недоступной (без инженерного сопровождения) для техники более лёгких классов, а броня и вооружение позволяют ему выжить на поле боя и по возможности подавить огневые точки, до которых он может дотянуться.
Теперь, обращаем внимание на такой момент:
Если танк действует на местности, заблаговременно сделанной танконедоступной и, соответственно, появление танков противника в принципе исключено – зачем позиционному танку малокалиберные противотанковые пушки, абсолютно негодные для борьбы не то что с полевыми укреплениями, но даже с расчётами пушек и пулемётов противника в обычных траншеях, поскольку их осколочная граната уступает по эффективности банальной ручной гранате (та не пролетает мимо цели, убивая лишь персонально того неудачника, в которого, точнее через которого пролетает, и не успевает зарыться в грунт до сработки взрывателя, сводя осколочное действие к дымному хлопку фейерверочной шутихи).
Почтенный коллега уверен – танк прорыва может столкнуться с танками противника, когда «паровым катком» пройдёт всю полосу обороны противника. А как же! Ведь вражина обязательно бросит на участок прорыва танковые резервы, чтоб заткнуть брешь.
Вот только один нюансик – тяжёлые танки прорыва идут вперёд не сами по себе – прям за ними следом, с соответствующей инженерной поддержкой, по пробитой тяжёлыми танками «магистрали» между минных полей, рядов надолб и прочих заграждений, наступают средние и лёгкие танки, пехота.
Если прорыв удался, на оперативный простор выходят именно средние и лёгкие танки. А тяжёлые должны вместе с пехотой стрелкового корпуса прорыва обеспечивать фланги пробитого коридора и всемерно расширять его, продолжая бороться с огневыми точками в полевых укреплениях и подавлять остатки ПТО, мешающие наступлению средних и лёгких танков. Всё. Т.е. и тут противотанковые пушки тяжёлому танку на фиг не упёрлись. (Вообще, интересно, что это за уникальные цели, для которых трёхдюймового снарядика – много, а пули калибра 7,62 – мало?)
Конечно, если есть вторая полоса обороны, тяжёлые танки таким же макаром прорывают и её. Но дальше им идти некуда, да и незачем. Пробили брешь, расширили до уставной ширины — и можно спокойно подтягиваться в назначенный район дислокации или на СПАМ (сборный пункт аварийных машин).
А вот лёгкие танки и средние их качественного усиления, уже делились на группу ближнего действия, уничтожающую подходящие резервы и тяжёлую артиллерию, и группу дальнего действия – превращавшую тактический прорыв в оперативный.
Вот им-то как раз и нужны были скорострельные противотанковые пушки. На всякий случай встречи с теми самыми танками противника. Не Т-35 же, которых 60 штук на всю доблестную РККА, с ними бороться! «Мавры» сделали своё дело и могут с чистой совестью уйти на отдых.
И ещё. Вспомним. На Т-35 изначально, планировали установить не паршивый «окурок» короткостволой «полковушки», а специальную скорострельную танковую пушку ПС-3 с полуавтоматическим затвором, способную «работать» патронами и полкового и дивизионного орудия, с длиной ствола, обеспечивающей не меньшую бронепробиваемость, чем у 45-мм противотанковой пушки. Т.е. при той самой мифической необходимости бороться с танками противника Т-35 запросто мог бы использовать свою ПС-3. КТ официально считалась сугубо временным вариантом вооружения и Т-35А и Т-28, допускавшимся лишь до получения вполне себе ещё и противотанковой ПС-3.
Вот и получается, что две 45-мм пушки на Т-35А – по любому балласт.
Кто-то может возразить – их наличие позволяло-де обстреливать две-три цели! Самое смешное – повторившие чью-то глупость умные люди тут же поднимают «плач Ярославны» по поводу сложности управления огнём такого «многозадачного» вооружения. Ведь Т-35А даже командирской башенки не имел, а командир танка, к тому же, вынужден был «пахать» за пулемётчика главной башни!
Где уж тут ему управлять пятью башнями и тремя пушками! Да ещё по нескольким целям разом. В общем и целом – глупость. Не зря ведь на Т-35А ставили в качестве эксперимента флотскую систему управления огнём, позволявшую сконцентрировать огонь 2-3 башен на ОДНОЙ цели! Вопрос – нахуа?!
На основании вышесказанного, я лично считаю совершенно неоправданными ни столь «переразвитое» вооружение Т-35А, ни его запредельный вес.
Теперь, каким я вижу «идеальный» Т-35А при условии сохранения пятибашенной схемы (коли уж она так запала в душу кое-кому в руководстве РККА).
Пережившие образцовую позиционную войну с массированным применением танков, англо-французы были абсолютно правы (исходя из того опыта, конечно!), вооружая свои тяжёлые танки большим количеством пулемётов. То же самое касается их «архитектуры».
FCM 2C имел пушечную башню впереди, для уничтожения укреплённых огневых точек (замена 47-мм пушки на 105-мм гаубицу указывает на понимание недостаточности вооружения) и пулемётную башенку сзади.
Главное назначение этой башенки – самооборона танка в ближнем бою.
Для атаки FCM 2C имел ещё 4 пулемёта, сконцентрированные в передней части танка.
То же самое «Индепендент». Для уничтожения укреплённых огневых точек служила пушка в главной башне. Главной задачей малых пулемётных башенок была самооборона танка в ближнем бою – напомню – позиционный танк физически не может двигаться по заблаговременно доведённой до танконедоступности местности в стиле «парового катка», а пропущенные из-за неважного обзора огневые точки, да и просто отдельные бойцы противника (у кого боевой дух ещё не сломлен) вполне могут доставить с трудом продвигающемуся танку большие неприятности, вплоть до банального забрасывания гранатами или бутылками с коктейлем Молотова.
Вот для защиты танка от таких неприятностей и служат торчащие во все стороны пулемёты. И командиру танка нет нужды заниматься хер… целеуказанием для этих пулемётных башенок – они сами знают, кто их цели и им самим виднее, когда открывать по ним огонь.
Понятно, что вооружать эти башенки лучше всего не ручными пулемётами, как у Т-35А, а станковыми, как у «Индепендент», дабы оправдать название – «Индепендент» (независимый), т. е. способный продвигаться вперёд и активно действовать без сопровождения оберегающей танк в ближнем бою пехоты.
Поскольку поливать свинцом (в целях всё той же самообороны) желательно любые мало-мальски подозрительные цели – жизнь такого танка дороже любых патронов, возить такой танк этих самых патронов может и должен очень много. Скажем, как броневики ПМВ, умудрявшиеся погрузить и за час боя расстрелять из пары «Максимов» до 10 тыс. штук! Благо те «Максимы» имели систему дополнительного охлаждения стволов.
Но, без сомнения, главной «изюминкой» тяжёлого позиционного танка прорыва должно быть основное вооружение – то, что красуется в главной башне и предназначено для решения главной задачи – подавления укреплённых огневых точек.
Почтенный коллега с явным недоверием отнёсся к идее вооружить и наш танк, по примеру FCM 2C со 155-мм гаубицей, орудием корпусного калибра – дескать, нету у нас ничего подходящего, а если и найдётся, в башню того времени нипочём не влезет. В дыренковщие упрекал!
Тут он явно погорячился! Даже в РИ после неудачных опытов Дыренкова по созданию башни под 76,2-мм пушку для лёгких танков, стараниями более учёных конструкторов, изучивших все ошибки Дыренкова, была сделана вполне удачная башня для танков Т-26-4 и БТ-7А.
Ну, будем считать, что тот выпад – по банальному незнанию матчасти.
Теперь, вспоминаем и разбираемся.
В 1915 году из Франции в Россию, по русскому заказу, была доставлена лёгкая 105-мм горная гаубица. Её испытали и даже собирались модернизировать на Путиловском заводе под условия эксплуатации в нашей армии. Тем не менее, гаубица не была принята на вооружение – армии нуждалась не в раздувании номенклатуры калибров, а в увеличении выпуска обычных 122-мм гаубиц и боеприпасов к ним.
В общем, гаубицу «задвинули» на задворки Путиловского завода, откуда она позже перебралась прямиком в Артиллерийский музей.
А теперь прикинем – почему бы её не использовать для вооружения танка прорыва? Сравниваем: вес ствола с затвором у 76,2-мм полковой пушки обр. 27 г. (из которой сделали ублюдочную КТ) 230 кг. У 105-мм горной гаубицы Шнейдера — 240 кг. (Для сравнения, у 122-мм гаубицы обр. 10 г. — 426 кг).
Второй чрезвычайно важный параметр – длина отката.
У 76,2-мм полковой пушки обр. 27 г. длина отката – от 1030 мм до 930 мм.
У 105-мм горной гаубицы Шнейдера обр. 15 г. – максимальная длина отката 800 мм.
Т.е. уменьшить длину отката под установку в башне можно столь же легко, как и у той самой полковой трёхдюймовки, из которой слепили КТ.
Боевой вес орудий: полковушка обр. 27 г. – 740 кг. Боевой вес 105-м гаубицы – 732 кг.
И главная прелесть – вес трёхдюймового снаряда (самого мощного на тот момент среди всех танковых пушек, как утверждал почтенный коллега, игнорируя 155-мм гаубицу на последнем FCM 2C, и насколько он мощнее 75 мм-снаряда В-1 — я без справочника не скажу, но едва ли сильно) 6,5 кг. У 105-мм гаубицы снаряд весил почти вдвое больше – 12 кг.
А ведь чтоб не плодить калибры, никто нам не мешает выпускать ту самую гаубицу в версии «короткого танкового орудия», накинув ещё пару миллиметров – привычного нам, 107-мм калибра снаряд, вытянет ещё больше! Не как снаряд корпусной пушки обр. 10 г. (16 кг), конечно, но тоже вполне солидно!
Конечно, баллистика такой пушки будет так себе – но для стрельбы почти прямой наводкой по ДЗОТам и ДОТам, по пулемётным гнёздам и противотанковым пушкам – вполне нормально. В последних случаях, для столь мощного снаряда вполне достаточно будет и относительно близкого попадания.
Скажете – кто будет заморачиваться переделкой горной гаубицы в танковую пушку и её освоением в столь незначительной серии? А кто сказал, что незначительной? Такую пушку и на САУ на шасси Т-28 поставить можно и даже на шасси БТ!
И разве в РИ артиллерийский завод МЗМ не освоил выпуск вообще принципиально новой для него немецкой 152 мм мортиры, выпуск которой в итоге составил всего 129 орудий?
Кстати, о мортирах!
Утверждая, что у нас нет подходящих для установки в башне тяжёлого танка прорыва крупнокалиберных орудий, почтенный коллега проглядел не только 105-мм горную гаубицу Шнейдера, но и разработанные как раз в самое подходящее время полковые 122-мм мортиры М-5 и «Лом»!
Конечно, длина ствола у них всего 6,1 калибра (745 мм), но для наших целей и этого достаточно! Особенно при длине отката всего 525–500 мм и весе снаряда 12,5 кг. В боевом положении эти мортиры весили меньше, чем полковая трёхдюймовка обр. 27 г. (560 кг).
Обе эти 122-мм мортиры, как и в своё время 105-мм гаубица Шнейдера, не были приняты на вооружение, но разве из них нельзя было смастачить короткостволые, но зато чрезвычайно мощные (для своего времени) танковые пушки?
Странно, но почему-то почтенный коллега не назвал «дыренковщиной» 8 (ВОСЕМЬ!) вариантов нового советского танка Т-39, который проектировался на замену Т-35А, а ведь КАЖДЫЙ из тех вариантов должен был нести в главной башне именно 107-мм пушку.
Вот теперь и представим себе такой альтернативный Т-35А, у которого в четырёх малых башенках по станковому «Максиму», а в главной, большой башне короткая 105- или 107-мм пушка или даже 122-мм мортира, заточенная для настильной стрельбы (фактически та же короткая пушка). В дополнение к крупнокалиберному орудию, специально для целей, на которые ТАКИХ(!) тяжёлых снарядов уже объективно жалко (тот же пулемётик за бруствером или пушчёнка с пуленепробиваемым щитом), можно установить в главной башне крупнокалиберный пулемёт ДК или малокалиберную автоматическую пушку (20-мм «эрликон», «мадсен» или «гочкис» — да хоть тот же ШВАК). Командира порадуем персональной наблюдательной башенкой – это не сложно, ведь башни Т-35-1 и Т-35-2 были четырёхместные. В ней располагались наводчик орудия, командир – он же пулемётчик, заряжающий – он же радист и механик-моторист.
В альтернативном танке, наводчик будет наводить и тяжёлое орудие и обслуживать крупнокалиберный пулемёт (или 20-мм АП), командир сугубо командовать, а радист с мотористом заряжать тяжёлое орудие. Численность экипажа остаётся без изменения – те же 9 человек.
За счёт сокращения длины корпуса по сравнению с РИ Т-35А и отказа от средних двухместных башен в пользу одноместных пулемётных, можно усилить (в разумных пределах, чтоб без перегруза) бронезащиту.
Если, скажем, на РИ Т-35А стояли 50-30 мм лобовой брони и 20 ( 10 мм экраны) бортовой, то на АИ Т-35 можно будет поставить 50-35 мм лоб и 30 ( 8 мм экраны) борт. Для начала 30-х вполне солидный уровень бронезащиты, при котором масса танка едва ли превысит относительно приемлемые 45 тонн (по сравнению с 52 т. Т-35А).
Вот таких танков уже можно построить не 6 десятков для парадов, побольше – минимум на два полнокровных танковых полка для специальных штурмовых частей прорыва РГК.
§
7
Эта статья является как бы ответом на выпад почтенного коллеги keks88 на мой комментарий к статье почтенного коллеги СЕЖ«Танки СССР. Морское влияние».
Я не сторонник долгих и чаще всего бесплодных споров в ветках, тем более с массированным подтягиванием пространных портянок-цитат, толкуемых в самом широком диапазоне в случаях, когда сталкиваются два сугубо ИМХО, каждое из которых в принципе недоказуемо. Поэтому предпочитаю краткий обмен мнениями.
Так вот. В этой статейке я попробую чуть-чуть подробнее донести свою позицию. Но, для начала, сами «выступления» в ветке, чтоб стало ясно, с чего собственно всё началось, и почему эта тема меня лично так заинтересовала.
«Почтенный коллега! Т-35 заказывался и создавался как позиционный танк прорыва. Использоваться должен был для прорыва сильно и заблаговременно укреплённых линий обороны. Т. е. на местности, заранее сделанной танконедоступной для большинства типов танков. Спрашивается — какой дурак решил, что такому танку нужны две противотанковые «сорокапятки»? Если уж соблазнились английским «индепендентом» и решили лабать пятибашенный танк, ему более чем за глаза хватило бы «Максимов» в каждой из четырёх малых башен. Благо командиру танком, заморачиваться с целеуказанием для них никакой нужды нет — башнёры-стрелки малых башен обязаны самостоятельно обнаруживать цели и самостоятельно открывать по ним огонь — ведь главная их задача — САМООБОРОНА малоподвижного (в силу топографии) танка в ближнем бою. Тут пока каких-то приказов и целеуказаний дождёшься — танк подожгут сраными бутылками с коктейлем Молотова.
А вот в большой главной башне должно стоять реально полезное для борьбы с укреплениями орудие, калибром не ниже корпусного. От трёхдюймового «окурка» толку, что с козла молока. Пусть его Т-28 катают. Для такой роскошной громозеки, как Т-35, надо было мастачить 107-мм пушку (можно даже короткостволую) или приспосабливать 122-мм гаубицу. И опять-таки станковый пулемёт либо спарка ДТ, чтоб стрелять по очереди не перегревая стволы. Вот этой роскошью уже командует непосредственно командир танка, определяя наиболее «перспективные» цели.
Именно такой пятибашенный Т-35 я считаю оптимальным. Может когданить распишу про него статейку…» (Ansar02)
«Мне вот интересно, что вы понимаете под позиционностью танка? То что он приехал-встал на денек-другой и давай ипошить из главного калибра? Или то, что он должен этот самый позиционный фронт проломить, давя оборону как паровой каток?
Собственно отсюда и концепция рассредоточения огня и вытекающая из огромных размеров БО огромная же длина, которая скорее в плюс, помогая преодолевать всяческие траншеи, рвы и прочие мелкие неприятности, которые для малышей типа Т-26 становятся непреодолимыми.
Хочу напомнить, что изначально у Т-35-1 в нижнем ярусе стояли 37мм Б-3, которые в 32ом с производства тю-тю. Вот и заменили на 45мм. При этом если проводить аналогию с линейными кораблями флота (что любили, я так понимаю, делать в СССР 20-30ых — см. ранжирование ТБ-1-3-4), то очевидно, что 45мм — вспомогательный калибр, для целей, которым 76мм много, а пулеметов мало. Или например для танков, с которыми Т-35 тоже мог встретиться в глубине обороны.
Абсолютно такая же концепция заложена в большом количестве других многопушечных/многобашенных танков — см. Черчилль 1, М3 Ли, В1, Японский Тип-95 и другие, не вышедшие из стадии проектов.
КТ-28 — танковое орудие с самым мощным ОФом на начало 30ых, если что. Мощнее НЕТ НИ У КОГО. Только ТГ-5, который опять же советский и очень сильно экспериментальный. Ну и немецкий опытный GrossTraktor, тоже опытный и секретный. При этом немец картониумный и при столкновении с танками — будет сасай сасай.
Ну и я очень хочу посмотреть, как вы в ту башню будете запихивать 107мм (кстати короткую создать еще надо), или 122мм.
Вобщем фантазировать вам никто не помешает. Курчевскому, Гроховскому, Таубину, и прочим Дыренковым тоже никто не мешал… до поры до времени. Первый задержал развитие нашей артиллерии на несколько лет, второй плодил фантастические проекты типа танка на воздушной подушке, третий фактически сорвал перевооружение ВВС РККА перед войной» (keks88)
Итак, бум разбираться. Точнее, более подробно рассматривать сугубо мою личную точку зрения на сей вопрос.
Тяжёлый позиционный танк прорыва Т-35 создавался под очевидным влиянием британского пятибашенного танка аналогичного назначения А1Е1 «Индепендент», изготовленного ещё в 1926 году.
Вооружение британского тяжёлого танка располагалось в пяти башнях. Четыре башни малые – пулемётные, вооружались каждая одним станковым пулемётом «Виккерс». В большой центральной башне стояла 47-мм пушка. Сразу надо отметить, что изначально танк проектировался в двух вариантах – башенном и безбашенном (с размещением вооружения в корпусе и спонсонах). В последнем случае, предполагалась установка пушки трёхдюймового калибра.
Но военные отдали предпочтение более современному, башенному варианту, при этом, прекрасно понимая, что 47-мм пушка в принципе не годится для борьбы с полевыми укреплениями – главной целью танка прорыва. Но танк был экспериментальным, и с этой «профессиональной импотенцией», пока, были готовы мириться.
Именно пока, поскольку перед глазами англичан уже был нагляднейший пример эксплуатации тяжёлого французского танка прорыва FCM 2C,
также вооружённого 47-мм пушкой в главной башне. Пушкой, оказавшейся столь очевидно негодной для борьбы с укреплениями, что в 1926-ом году (как раз когда «Индепендент» вышел на испытания) французы в качестве эксперимента перевооружили один FCM 2C короткостволой 155-мм гаубицей (Кто там утверждал, что танковых орудий мощнее нашей трёхдюймовки в мире нет?).
А свой новый средний танк B-1 французы изначально (и раньше, чем в СССР Т-35, поскольку прототипы В-1 строились в 26-30 г.г.) спроектировали вооружённым 75-мм пушкой, правда, в корпусе. В башне же должна была красоваться лишь спарка 7,5-мм станковых пулемётов – что в принципе понятно – если танк создаётся как средство прорыва, никакая пушка среднего калибра (больше 20, но меньше 75 мм) ему на фиг не упёрлась – это просто балласт.
То, что в итоге французы поставили на свой СРЕДНИЙ танк В-1 другую башню с 47-мм пушкой, говорит вовсе не о том, что им страшно захотелось пострелять по полевым укреплениям ещё и из 47-мм пушчёнки – хрен там, они просто осознали, что для среднего В-1 задача прорыва сильноукреплённых полос обороны отнюдь не единственная. Средний танк – это универсал, и, соответственно, вооружён он должен быть, как универсал – и 75-мм гаубицей для подавления огневых точек в полевых укреплениях, и 47-мм пушкой для борьбы с бронетехникой противника.
Все эти нюансы были (я надеюсь!) изучены нашими специалистами, приступившими к разработке отечественного тяжёлого танка. В результате, на свет божий появился танк-прототип Т-35-1, с боевой массой около 38 тонн (хотя в заказе фигурировала 35-тонная машина), вооружением в корпусе (курсовой пулемёт) и в пяти башнях: 76,2-мм пушка и пулемёт в главной – большой, два пулемёта в двух малых башнях, расположенных по диагонали, и две 37-мм пушки (большой мощности) в двух аналогичных малых башнях по другой диагонали.
Такое размещение вооружения позволяло концентрировать огонь из 76,2-мм пушки, одной 37-мм пушки и минимум двух пулемётов в любом направлении.
Второй опытный образец Т-35-2 был заточен уже под двигатель М-17 (вместо М-6), с соответствующей трансмиссией и усовершенствованной подвеской. Для упрощения серийного производства, башню смастачили цилиндрической формы. Никаких других изменений в конструкции не было.
Тем не менее, этого нашим максималистам показалось мало, и на серийном танке Т-35А вместо двух малых одноместных башенок с 37-мм пушками (как совершенно верно указал почтенный коллега keks88, снятыми с производства), уже красовались большие двухместные башни со спарками 45-мм пушки и пулемёта.
Это позволило увеличить калибр вспомогательной артиллерии и плотность огня в любом секторе минимум ещё на один пулемёт. К тому же, при наличии заряжающего, 45-мм пушка могла стрелять гораздо быстрее, чем 37-мм с единственным башнёром-«многостаночником».
Теперь попробуем разобраться, оправдано ли было такое «революционное» увеличение огневой мощи.
Тут надо сразу отметить, чем за эту роскошь было заплачено. Боевая масса серийного Т-35А с 37,5 тонн выросла до 50,1 т. Из-за чего трансмиссия тупо надорвалась и танк превратился в сугубо парадную страшилку, для которой любой выезд в поле оканчивался поломкой.
А каков эффект в боевом применении?
Почтенный коллега keks88 заявил, что тактика применения позиционного танка прорыва — это «паровым катком пройти через сильно укреплённую полосу обороны». Мне так и видятся за этими словами горящие благородным безумием глаза главного «стратега» РККА М.В. Тухачевского.
Ребята – какой на фиг «паровой каток»? Где? В полосе заблаговременно подготовленной обороны? С дуба рухнули? Ладно Тухачевский – идиот известный, ему такое ляпнуть простительно.
Заблаговременно созданная оборона тем и отличается от обычной, наспех созданной полевой, что обороняющаяся сторона имела время и средства для обеспечения формальной неприступности такой обороны. Касательно танков это означает, что сама местность сделана ТАНКОНЕДОСТУПНОЙ ни для развёртывания, ни для маневрирования, ни для передвижения вообще, танков большинства классов!
Эта местность содержит противотанковые рвы, надолбы, эскарпы и прочие инженерные заграждения. К тому же она насыщена противотанковыми минами и фугасами.
Только осознав это, можно допенькать, что о каком-то «паровом катке» можно рассуждать, только приколотив ко лбу дорожным гвоздём значок «юный тухачевец».
Зато наконец-то на свет Божий появляется кем-то неправильно понятый термин «позиционный танк».
Почтенный коллега (видно, что не дурак) откровенно спросил, что под этим следует понимать, усомнившись, что он означает танк, который тупо занял позицию и стоит себе день-два, постреливая в сторону противника.
Почтенный коллега и не подозревал, насколько он близок к суровым боевым реалиям!
Теперь, чтоб всё встало на свои места, представим себе участок Линии Маннергейма, где под огнём ДЗОТов и ДОТов пехота залегла и не может продвинуться вперёд, даже несмотря на то, что атаке предшествовала мощная артподготовка.
И тут, на сцене появляются средние танки Т-28 с приданными 20-ой ТТбр опытными тяжёлыми танками.
Что же они делают? Проходят «паровым катком» Линию Маннергейма? Для СМК такой проход (вместе с Зимней войной) уже закончился на мощном фугасе. Были и более удачные попытки, но к прорыву они не привели. Финские ДОТы были целы, и наша пехота намертво (во всех смыслах) залегала под их огнём.
Теперь танки выдвигались вперёд, принимая на себя огонь, обнаруживали финские огневые точки (за что расплачивались приличными потерями – ведь Т-28 были отнюдь не неуязвимыми тяжёлыми танками, как те же КВ, СМК или Т-100, а лишь средними, с максимум 30-мм бронёй, чего к концу 30-х было уже недостаточно), как могли подавляли их и продвигались к тем самым пресловутым ДОТам. Не имея вооружения, чтоб уничтожить их, они своим огнём и бронёй лишь обеспечивали возможность для сапёров штурмовых групп заложить взрывчатку, которая собственно и уничтожала ДОТы.
Наткнувшись на минное поле, танки точно так же огнём прикрывали работу сапёров, делающих проходы в минных полях.
Всё маневрирование танков при этом заключалось лишь в оптимизации своей позиции и смене оной, когда тяжёлая артиллерия противника начинала угрожающе пристреливаться.
Вот это и есть работа «тяжёлого позиционного танка». Никакого «парового катка». Масса и длина лишь позволяют ему передвигаться на местности совершенно недоступной (без инженерного сопровождения) для техники более лёгких классов, а броня и вооружение позволяют ему выжить на поле боя и по возможности подавить огневые точки, до которых он может дотянуться.
Теперь, обращаем внимание на такой момент:
Если танк действует на местности, заблаговременно сделанной танконедоступной и, соответственно, появление танков противника в принципе исключено – зачем позиционному танку малокалиберные противотанковые пушки, абсолютно негодные для борьбы не то что с полевыми укреплениями, но даже с расчётами пушек и пулемётов противника в обычных траншеях, поскольку их осколочная граната уступает по эффективности банальной ручной гранате (та не пролетает мимо цели, убивая лишь персонально того неудачника, в которого, точнее через которого пролетает, и не успевает зарыться в грунт до сработки взрывателя, сводя осколочное действие к дымному хлопку фейерверочной шутихи).
Почтенный коллега уверен – танк прорыва может столкнуться с танками противника, когда «паровым катком» пройдёт всю полосу обороны противника. А как же! Ведь вражина обязательно бросит на участок прорыва танковые резервы, чтоб заткнуть брешь.
Вот только один нюансик – тяжёлые танки прорыва идут вперёд не сами по себе – прям за ними следом, с соответствующей инженерной поддержкой, по пробитой тяжёлыми танками «магистрали» между минных полей, рядов надолб и прочих заграждений, наступают средние и лёгкие танки, пехота.
Если прорыв удался, на оперативный простор выходят именно средние и лёгкие танки. А тяжёлые должны вместе с пехотой стрелкового корпуса прорыва обеспечивать фланги пробитого коридора и всемерно расширять его, продолжая бороться с огневыми точками в полевых укреплениях и подавлять остатки ПТО, мешающие наступлению средних и лёгких танков. Всё. Т.е. и тут противотанковые пушки тяжёлому танку на фиг не упёрлись. (Вообще, интересно, что это за уникальные цели, для которых трёхдюймового снарядика – много, а пули калибра 7,62 – мало?)
Конечно, если есть вторая полоса обороны, тяжёлые танки таким же макаром прорывают и её. Но дальше им идти некуда, да и незачем. Пробили брешь, расширили до уставной ширины — и можно спокойно подтягиваться в назначенный район дислокации или на СПАМ (сборный пункт аварийных машин).
А вот лёгкие танки и средние их качественного усиления, уже делились на группу ближнего действия, уничтожающую подходящие резервы и тяжёлую артиллерию, и группу дальнего действия – превращавшую тактический прорыв в оперативный.
Вот им-то как раз и нужны были скорострельные противотанковые пушки. На всякий случай встречи с теми самыми танками противника. Не Т-35 же, которых 60 штук на всю доблестную РККА, с ними бороться! «Мавры» сделали своё дело и могут с чистой совестью уйти на отдых.
И ещё. Вспомним. На Т-35 изначально, планировали установить не паршивый «окурок» короткостволой «полковушки», а специальную скорострельную танковую пушку ПС-3 с полуавтоматическим затвором, способную «работать» патронами и полкового и дивизионного орудия, с длиной ствола, обеспечивающей не меньшую бронепробиваемость, чем у 45-мм противотанковой пушки. Т.е. при той самой мифической необходимости бороться с танками противника Т-35 запросто мог бы использовать свою ПС-3. КТ официально считалась сугубо временным вариантом вооружения и Т-35А и Т-28, допускавшимся лишь до получения вполне себе ещё и противотанковой ПС-3.
Вот и получается, что две 45-мм пушки на Т-35А – по любому балласт.
Кто-то может возразить – их наличие позволяло-де обстреливать две-три цели! Самое смешное – повторившие чью-то глупость умные люди тут же поднимают «плач Ярославны» по поводу сложности управления огнём такого «многозадачного» вооружения. Ведь Т-35А даже командирской башенки не имел, а командир танка, к тому же, вынужден был «пахать» за пулемётчика главной башни!
Где уж тут ему управлять пятью башнями и тремя пушками! Да ещё по нескольким целям разом. В общем и целом – глупость. Не зря ведь на Т-35А ставили в качестве эксперимента флотскую систему управления огнём, позволявшую сконцентрировать огонь 2-3 башен на ОДНОЙ цели! Вопрос – нахуа?!
На основании вышесказанного, я лично считаю совершенно неоправданными ни столь «переразвитое» вооружение Т-35А, ни его запредельный вес.
Теперь, каким я вижу «идеальный» Т-35А при условии сохранения пятибашенной схемы (коли уж она так запала в душу кое-кому в руководстве РККА).
Пережившие образцовую позиционную войну с массированным применением танков, англо-французы были абсолютно правы (исходя из того опыта, конечно!), вооружая свои тяжёлые танки большим количеством пулемётов. То же самое касается их «архитектуры».
FCM 2C имел пушечную башню впереди, для уничтожения укреплённых огневых точек (замена 47-мм пушки на 105-мм гаубицу указывает на понимание недостаточности вооружения) и пулемётную башенку сзади.
Главное назначение этой башенки – самооборона танка в ближнем бою.
Для атаки FCM 2C имел ещё 4 пулемёта, сконцентрированные в передней части танка.
То же самое «Индепендент». Для уничтожения укреплённых огневых точек служила пушка в главной башне. Главной задачей малых пулемётных башенок была самооборона танка в ближнем бою – напомню – позиционный танк физически не может двигаться по заблаговременно доведённой до танконедоступности местности в стиле «парового катка», а пропущенные из-за неважного обзора огневые точки, да и просто отдельные бойцы противника (у кого боевой дух ещё не сломлен) вполне могут доставить с трудом продвигающемуся танку большие неприятности, вплоть до банального забрасывания гранатами или бутылками с коктейлем Молотова.
Вот для защиты танка от таких неприятностей и служат торчащие во все стороны пулемёты. И командиру танка нет нужды заниматься хер… целеуказанием для этих пулемётных башенок – они сами знают, кто их цели и им самим виднее, когда открывать по ним огонь.
Понятно, что вооружать эти башенки лучше всего не ручными пулемётами, как у Т-35А, а станковыми, как у «Индепендент», дабы оправдать название – «Индепендент» (независимый), т. е. способный продвигаться вперёд и активно действовать без сопровождения оберегающей танк в ближнем бою пехоты.
Поскольку поливать свинцом (в целях всё той же самообороны) желательно любые мало-мальски подозрительные цели – жизнь такого танка дороже любых патронов, возить такой танк этих самых патронов может и должен очень много. Скажем, как броневики ПМВ, умудрявшиеся погрузить и за час боя расстрелять из пары «Максимов» до 10 тыс. штук! Благо те «Максимы» имели систему дополнительного охлаждения стволов.
Но, без сомнения, главной «изюминкой» тяжёлого позиционного танка прорыва должно быть основное вооружение – то, что красуется в главной башне и предназначено для решения главной задачи – подавления укреплённых огневых точек.
Почтенный коллега с явным недоверием отнёсся к идее вооружить и наш танк, по примеру FCM 2C со 155-мм гаубицей, орудием корпусного калибра – дескать, нету у нас ничего подходящего, а если и найдётся, в башню того времени нипочём не влезет. В дыренковщие упрекал!
Тут он явно погорячился! Даже в РИ после неудачных опытов Дыренкова по созданию башни под 76,2-мм пушку для лёгких танков, стараниями более учёных конструкторов, изучивших все ошибки Дыренкова, была сделана вполне удачная башня для танков Т-26-4 и БТ-7А.
Ну, будем считать, что тот выпад – по банальному незнанию матчасти.
Теперь, вспоминаем и разбираемся.
В 1915 году из Франции в Россию, по русскому заказу, была доставлена лёгкая 105-мм горная гаубица. Её испытали и даже собирались модернизировать на Путиловском заводе под условия эксплуатации в нашей армии. Тем не менее, гаубица не была принята на вооружение – армии нуждалась не в раздувании номенклатуры калибров, а в увеличении выпуска обычных 122-мм гаубиц и боеприпасов к ним.
В общем, гаубицу «задвинули» на задворки Путиловского завода, откуда она позже перебралась прямиком в Артиллерийский музей.
А теперь прикинем – почему бы её не использовать для вооружения танка прорыва? Сравниваем: вес ствола с затвором у 76,2-мм полковой пушки обр. 27 г. (из которой сделали ублюдочную КТ) 230 кг. У 105-мм горной гаубицы Шнейдера — 240 кг. (Для сравнения, у 122-мм гаубицы обр. 10 г. — 426 кг).
Второй чрезвычайно важный параметр – длина отката.
У 76,2-мм полковой пушки обр. 27 г. длина отката – от 1030 мм до 930 мм.
У 105-мм горной гаубицы Шнейдера обр. 15 г. – максимальная длина отката 800 мм.
Т.е. уменьшить длину отката под установку в башне можно столь же легко, как и у той самой полковой трёхдюймовки, из которой слепили КТ.
Боевой вес орудий: полковушка обр. 27 г. – 740 кг. Боевой вес 105-м гаубицы – 732 кг.
И главная прелесть – вес трёхдюймового снаряда (самого мощного на тот момент среди всех танковых пушек, как утверждал почтенный коллега, игнорируя 155-мм гаубицу на последнем FCM 2C, и насколько он мощнее 75 мм-снаряда В-1 — я без справочника не скажу, но едва ли сильно) 6,5 кг. У 105-мм гаубицы снаряд весил почти вдвое больше – 12 кг.
А ведь чтоб не плодить калибры, никто нам не мешает выпускать ту самую гаубицу в версии «короткого танкового орудия», накинув ещё пару миллиметров – привычного нам, 107-мм калибра снаряд, вытянет ещё больше! Не как снаряд корпусной пушки обр. 10 г. (16 кг), конечно, но тоже вполне солидно!
Конечно, баллистика такой пушки будет так себе – но для стрельбы почти прямой наводкой по ДЗОТам и ДОТам, по пулемётным гнёздам и противотанковым пушкам – вполне нормально. В последних случаях, для столь мощного снаряда вполне достаточно будет и относительно близкого попадания.
Скажете – кто будет заморачиваться переделкой горной гаубицы в танковую пушку и её освоением в столь незначительной серии? А кто сказал, что незначительной? Такую пушку и на САУ на шасси Т-28 поставить можно и даже на шасси БТ!
И разве в РИ артиллерийский завод МЗМ не освоил выпуск вообще принципиально новой для него немецкой 152 мм мортиры, выпуск которой в итоге составил всего 129 орудий?
Кстати, о мортирах!
Утверждая, что у нас нет подходящих для установки в башне тяжёлого танка прорыва крупнокалиберных орудий, почтенный коллега проглядел не только 105-мм горную гаубицу Шнейдера, но и разработанные как раз в самое подходящее время полковые 122-мм мортиры М-5 и «Лом»!
Конечно, длина ствола у них всего 6,1 калибра (745 мм), но для наших целей и этого достаточно! Особенно при длине отката всего 525–500 мм и весе снаряда 12,5 кг. В боевом положении эти мортиры весили меньше, чем полковая трёхдюймовка обр. 27 г. (560 кг).
Обе эти 122-мм мортиры, как и в своё время 105-мм гаубица Шнейдера, не были приняты на вооружение, но разве из них нельзя было смастачить короткостволые, но зато чрезвычайно мощные (для своего времени) танковые пушки?
Странно, но почему-то почтенный коллега не назвал «дыренковщиной» 8 (ВОСЕМЬ!) вариантов нового советского танка Т-39, который проектировался на замену Т-35А, а ведь КАЖДЫЙ из тех вариантов должен был нести в главной башне именно 107-мм пушку.
Вот теперь и представим себе такой альтернативный Т-35А, у которого в четырёх малых башенках по станковому «Максиму», а в главной, большой башне короткая 105- или 107-мм пушка или даже 122-мм мортира, заточенная для настильной стрельбы (фактически та же короткая пушка). В дополнение к крупнокалиберному орудию, специально для целей, на которые ТАКИХ(!) тяжёлых снарядов уже объективно жалко (тот же пулемётик за бруствером или пушчёнка с пуленепробиваемым щитом), можно установить в главной башне крупнокалиберный пулемёт ДК или малокалиберную автоматическую пушку (20-мм «эрликон», «мадсен» или «гочкис» — да хоть тот же ШВАК). Командира порадуем персональной наблюдательной башенкой – это не сложно, ведь башни Т-35-1 и Т-35-2 были четырёхместные. В ней располагались наводчик орудия, командир – он же пулемётчик, заряжающий – он же радист и механик-моторист.
В альтернативном танке, наводчик будет наводить и тяжёлое орудие и обслуживать крупнокалиберный пулемёт (или 20-мм АП), командир сугубо командовать, а радист с мотористом заряжать тяжёлое орудие. Численность экипажа остаётся без изменения – те же 9 человек.
За счёт сокращения длины корпуса по сравнению с РИ Т-35А и отказа от средних двухместных башен в пользу одноместных пулемётных, можно усилить (в разумных пределах, чтоб без перегруза) бронезащиту.
Если, скажем, на РИ Т-35А стояли 50-30 мм лобовой брони и 20 ( 10 мм экраны) бортовой, то на АИ Т-35 можно будет поставить 50-35 мм лоб и 30 ( 8 мм экраны) борт. Для начала 30-х вполне солидный уровень бронезащиты, при котором масса танка едва ли превысит относительно приемлемые 45 тонн (по сравнению с 52 т. Т-35А).
Вот таких танков уже можно построить не 6 десятков для парадов, побольше – минимум на два полнокровных танковых полка для специальных штурмовых частей прорыва РГК.
§
7
Эта статья является как бы ответом на выпад почтенного коллеги keks88 на мой комментарий к статье почтенного коллеги СЕЖ«Танки СССР. Морское влияние».
Я не сторонник долгих и чаще всего бесплодных споров в ветках, тем более с массированным подтягиванием пространных портянок-цитат, толкуемых в самом широком диапазоне в случаях, когда сталкиваются два сугубо ИМХО, каждое из которых в принципе недоказуемо. Поэтому предпочитаю краткий обмен мнениями.
Так вот. В этой статейке я попробую чуть-чуть подробнее донести свою позицию. Но, для начала, сами «выступления» в ветке, чтоб стало ясно, с чего собственно всё началось, и почему эта тема меня лично так заинтересовала.
«Почтенный коллега! Т-35 заказывался и создавался как позиционный танк прорыва. Использоваться должен был для прорыва сильно и заблаговременно укреплённых линий обороны. Т. е. на местности, заранее сделанной танконедоступной для большинства типов танков. Спрашивается — какой дурак решил, что такому танку нужны две противотанковые «сорокапятки»? Если уж соблазнились английским «индепендентом» и решили лабать пятибашенный танк, ему более чем за глаза хватило бы «Максимов» в каждой из четырёх малых башен. Благо командиру танком, заморачиваться с целеуказанием для них никакой нужды нет — башнёры-стрелки малых башен обязаны самостоятельно обнаруживать цели и самостоятельно открывать по ним огонь — ведь главная их задача — САМООБОРОНА малоподвижного (в силу топографии) танка в ближнем бою. Тут пока каких-то приказов и целеуказаний дождёшься — танк подожгут сраными бутылками с коктейлем Молотова.
А вот в большой главной башне должно стоять реально полезное для борьбы с укреплениями орудие, калибром не ниже корпусного. От трёхдюймового «окурка» толку, что с козла молока. Пусть его Т-28 катают. Для такой роскошной громозеки, как Т-35, надо было мастачить 107-мм пушку (можно даже короткостволую) или приспосабливать 122-мм гаубицу. И опять-таки станковый пулемёт либо спарка ДТ, чтоб стрелять по очереди не перегревая стволы. Вот этой роскошью уже командует непосредственно командир танка, определяя наиболее «перспективные» цели.
Именно такой пятибашенный Т-35 я считаю оптимальным. Может когданить распишу про него статейку…» (Ansar02)
«Мне вот интересно, что вы понимаете под позиционностью танка? То что он приехал-встал на денек-другой и давай ипошить из главного калибра? Или то, что он должен этот самый позиционный фронт проломить, давя оборону как паровой каток?
Собственно отсюда и концепция рассредоточения огня и вытекающая из огромных размеров БО огромная же длина, которая скорее в плюс, помогая преодолевать всяческие траншеи, рвы и прочие мелкие неприятности, которые для малышей типа Т-26 становятся непреодолимыми.
Хочу напомнить, что изначально у Т-35-1 в нижнем ярусе стояли 37мм Б-3, которые в 32ом с производства тю-тю. Вот и заменили на 45мм. При этом если проводить аналогию с линейными кораблями флота (что любили, я так понимаю, делать в СССР 20-30ых — см. ранжирование ТБ-1-3-4), то очевидно, что 45мм — вспомогательный калибр, для целей, которым 76мм много, а пулеметов мало. Или например для танков, с которыми Т-35 тоже мог встретиться в глубине обороны.
Абсолютно такая же концепция заложена в большом количестве других многопушечных/многобашенных танков — см. Черчилль 1, М3 Ли, В1, Японский Тип-95 и другие, не вышедшие из стадии проектов.
КТ-28 — танковое орудие с самым мощным ОФом на начало 30ых, если что. Мощнее НЕТ НИ У КОГО. Только ТГ-5, который опять же советский и очень сильно экспериментальный. Ну и немецкий опытный GrossTraktor, тоже опытный и секретный. При этом немец картониумный и при столкновении с танками — будет сасай сасай.
Ну и я очень хочу посмотреть, как вы в ту башню будете запихивать 107мм (кстати короткую создать еще надо), или 122мм.
Вобщем фантазировать вам никто не помешает. Курчевскому, Гроховскому, Таубину, и прочим Дыренковым тоже никто не мешал… до поры до времени. Первый задержал развитие нашей артиллерии на несколько лет, второй плодил фантастические проекты типа танка на воздушной подушке, третий фактически сорвал перевооружение ВВС РККА перед войной» (keks88)
Итак, бум разбираться. Точнее, более подробно рассматривать сугубо мою личную точку зрения на сей вопрос.
Тяжёлый позиционный танк прорыва Т-35 создавался под очевидным влиянием британского пятибашенного танка аналогичного назначения А1Е1 «Индепендент», изготовленного ещё в 1926 году.
Вооружение британского тяжёлого танка располагалось в пяти башнях. Четыре башни малые – пулемётные, вооружались каждая одним станковым пулемётом «Виккерс». В большой центральной башне стояла 47-мм пушка. Сразу надо отметить, что изначально танк проектировался в двух вариантах – башенном и безбашенном (с размещением вооружения в корпусе и спонсонах). В последнем случае, предполагалась установка пушки трёхдюймового калибра.
Но военные отдали предпочтение более современному, башенному варианту, при этом, прекрасно понимая, что 47-мм пушка в принципе не годится для борьбы с полевыми укреплениями – главной целью танка прорыва. Но танк был экспериментальным, и с этой «профессиональной импотенцией», пока, были готовы мириться.
Именно пока, поскольку перед глазами англичан уже был нагляднейший пример эксплуатации тяжёлого французского танка прорыва FCM 2C,
также вооружённого 47-мм пушкой в главной башне. Пушкой, оказавшейся столь очевидно негодной для борьбы с укреплениями, что в 1926-ом году (как раз когда «Индепендент» вышел на испытания) французы в качестве эксперимента перевооружили один FCM 2C короткостволой 155-мм гаубицей (Кто там утверждал, что танковых орудий мощнее нашей трёхдюймовки в мире нет?).
А свой новый средний танк B-1 французы изначально (и раньше, чем в СССР Т-35, поскольку прототипы В-1 строились в 26-30 г.г.) спроектировали вооружённым 75-мм пушкой, правда, в корпусе. В башне же должна была красоваться лишь спарка 7,5-мм станковых пулемётов – что в принципе понятно – если танк создаётся как средство прорыва, никакая пушка среднего калибра (больше 20, но меньше 75 мм) ему на фиг не упёрлась – это просто балласт.
То, что в итоге французы поставили на свой СРЕДНИЙ танк В-1 другую башню с 47-мм пушкой, говорит вовсе не о том, что им страшно захотелось пострелять по полевым укреплениям ещё и из 47-мм пушчёнки – хрен там, они просто осознали, что для среднего В-1 задача прорыва сильноукреплённых полос обороны отнюдь не единственная. Средний танк – это универсал, и, соответственно, вооружён он должен быть, как универсал – и 75-мм гаубицей для подавления огневых точек в полевых укреплениях, и 47-мм пушкой для борьбы с бронетехникой противника.
Все эти нюансы были (я надеюсь!) изучены нашими специалистами, приступившими к разработке отечественного тяжёлого танка. В результате, на свет божий появился танк-прототип Т-35-1, с боевой массой около 38 тонн (хотя в заказе фигурировала 35-тонная машина), вооружением в корпусе (курсовой пулемёт) и в пяти башнях: 76,2-мм пушка и пулемёт в главной – большой, два пулемёта в двух малых башнях, расположенных по диагонали, и две 37-мм пушки (большой мощности) в двух аналогичных малых башнях по другой диагонали.
Такое размещение вооружения позволяло концентрировать огонь из 76,2-мм пушки, одной 37-мм пушки и минимум двух пулемётов в любом направлении.
Второй опытный образец Т-35-2 был заточен уже под двигатель М-17 (вместо М-6), с соответствующей трансмиссией и усовершенствованной подвеской. Для упрощения серийного производства, башню смастачили цилиндрической формы. Никаких других изменений в конструкции не было.
Тем не менее, этого нашим максималистам показалось мало, и на серийном танке Т-35А вместо двух малых одноместных башенок с 37-мм пушками (как совершенно верно указал почтенный коллега keks88, снятыми с производства), уже красовались большие двухместные башни со спарками 45-мм пушки и пулемёта.
Это позволило увеличить калибр вспомогательной артиллерии и плотность огня в любом секторе минимум ещё на один пулемёт. К тому же, при наличии заряжающего, 45-мм пушка могла стрелять гораздо быстрее, чем 37-мм с единственным башнёром-«многостаночником».
Теперь попробуем разобраться, оправдано ли было такое «революционное» увеличение огневой мощи.
Тут надо сразу отметить, чем за эту роскошь было заплачено. Боевая масса серийного Т-35А с 37,5 тонн выросла до 50,1 т. Из-за чего трансмиссия тупо надорвалась и танк превратился в сугубо парадную страшилку, для которой любой выезд в поле оканчивался поломкой.
А каков эффект в боевом применении?
Почтенный коллега keks88 заявил, что тактика применения позиционного танка прорыва — это «паровым катком пройти через сильно укреплённую полосу обороны». Мне так и видятся за этими словами горящие благородным безумием глаза главного «стратега» РККА М.В. Тухачевского.
Ребята – какой на фиг «паровой каток»? Где? В полосе заблаговременно подготовленной обороны? С дуба рухнули? Ладно Тухачевский – идиот известный, ему такое ляпнуть простительно.
Заблаговременно созданная оборона тем и отличается от обычной, наспех созданной полевой, что обороняющаяся сторона имела время и средства для обеспечения формальной неприступности такой обороны. Касательно танков это означает, что сама местность сделана ТАНКОНЕДОСТУПНОЙ ни для развёртывания, ни для маневрирования, ни для передвижения вообще, танков большинства классов!
Эта местность содержит противотанковые рвы, надолбы, эскарпы и прочие инженерные заграждения. К тому же она насыщена противотанковыми минами и фугасами.
Только осознав это, можно допенькать, что о каком-то «паровом катке» можно рассуждать, только приколотив ко лбу дорожным гвоздём значок «юный тухачевец».
Зато наконец-то на свет Божий появляется кем-то неправильно понятый термин «позиционный танк».
Почтенный коллега (видно, что не дурак) откровенно спросил, что под этим следует понимать, усомнившись, что он означает танк, который тупо занял позицию и стоит себе день-два, постреливая в сторону противника.
Почтенный коллега и не подозревал, насколько он близок к суровым боевым реалиям!
Теперь, чтоб всё встало на свои места, представим себе участок Линии Маннергейма, где под огнём ДЗОТов и ДОТов пехота залегла и не может продвинуться вперёд, даже несмотря на то, что атаке предшествовала мощная артподготовка.
И тут, на сцене появляются средние танки Т-28 с приданными 20-ой ТТбр опытными тяжёлыми танками.
Что же они делают? Проходят «паровым катком» Линию Маннергейма? Для СМК такой проход (вместе с Зимней войной) уже закончился на мощном фугасе. Были и более удачные попытки, но к прорыву они не привели. Финские ДОТы были целы, и наша пехота намертво (во всех смыслах) залегала под их огнём.
Теперь танки выдвигались вперёд, принимая на себя огонь, обнаруживали финские огневые точки (за что расплачивались приличными потерями – ведь Т-28 были отнюдь не неуязвимыми тяжёлыми танками, как те же КВ, СМК или Т-100, а лишь средними, с максимум 30-мм бронёй, чего к концу 30-х было уже недостаточно), как могли подавляли их и продвигались к тем самым пресловутым ДОТам. Не имея вооружения, чтоб уничтожить их, они своим огнём и бронёй лишь обеспечивали возможность для сапёров штурмовых групп заложить взрывчатку, которая собственно и уничтожала ДОТы.
Наткнувшись на минное поле, танки точно так же огнём прикрывали работу сапёров, делающих проходы в минных полях.
Всё маневрирование танков при этом заключалось лишь в оптимизации своей позиции и смене оной, когда тяжёлая артиллерия противника начинала угрожающе пристреливаться.
Вот это и есть работа «тяжёлого позиционного танка». Никакого «парового катка». Масса и длина лишь позволяют ему передвигаться на местности совершенно недоступной (без инженерного сопровождения) для техники более лёгких классов, а броня и вооружение позволяют ему выжить на поле боя и по возможности подавить огневые точки, до которых он может дотянуться.
Теперь, обращаем внимание на такой момент:
Если танк действует на местности, заблаговременно сделанной танконедоступной и, соответственно, появление танков противника в принципе исключено – зачем позиционному танку малокалиберные противотанковые пушки, абсолютно негодные для борьбы не то что с полевыми укреплениями, но даже с расчётами пушек и пулемётов противника в обычных траншеях, поскольку их осколочная граната уступает по эффективности банальной ручной гранате (та не пролетает мимо цели, убивая лишь персонально того неудачника, в которого, точнее через которого пролетает, и не успевает зарыться в грунт до сработки взрывателя, сводя осколочное действие к дымному хлопку фейерверочной шутихи).
Почтенный коллега уверен – танк прорыва может столкнуться с танками противника, когда «паровым катком» пройдёт всю полосу обороны противника. А как же! Ведь вражина обязательно бросит на участок прорыва танковые резервы, чтоб заткнуть брешь.
Вот только один нюансик – тяжёлые танки прорыва идут вперёд не сами по себе – прям за ними следом, с соответствующей инженерной поддержкой, по пробитой тяжёлыми танками «магистрали» между минных полей, рядов надолб и прочих заграждений, наступают средние и лёгкие танки, пехота.
Если прорыв удался, на оперативный простор выходят именно средние и лёгкие танки. А тяжёлые должны вместе с пехотой стрелкового корпуса прорыва обеспечивать фланги пробитого коридора и всемерно расширять его, продолжая бороться с огневыми точками в полевых укреплениях и подавлять остатки ПТО, мешающие наступлению средних и лёгких танков. Всё. Т.е. и тут противотанковые пушки тяжёлому танку на фиг не упёрлись. (Вообще, интересно, что это за уникальные цели, для которых трёхдюймового снарядика – много, а пули калибра 7,62 – мало?)
Конечно, если есть вторая полоса обороны, тяжёлые танки таким же макаром прорывают и её. Но дальше им идти некуда, да и незачем. Пробили брешь, расширили до уставной ширины — и можно спокойно подтягиваться в назначенный район дислокации или на СПАМ (сборный пункт аварийных машин).
А вот лёгкие танки и средние их качественного усиления, уже делились на группу ближнего действия, уничтожающую подходящие резервы и тяжёлую артиллерию, и группу дальнего действия – превращавшую тактический прорыв в оперативный.
Вот им-то как раз и нужны были скорострельные противотанковые пушки. На всякий случай встречи с теми самыми танками противника. Не Т-35 же, которых 60 штук на всю доблестную РККА, с ними бороться! «Мавры» сделали своё дело и могут с чистой совестью уйти на отдых.
И ещё. Вспомним. На Т-35 изначально, планировали установить не паршивый «окурок» короткостволой «полковушки», а специальную скорострельную танковую пушку ПС-3 с полуавтоматическим затвором, способную «работать» патронами и полкового и дивизионного орудия, с длиной ствола, обеспечивающей не меньшую бронепробиваемость, чем у 45-мм противотанковой пушки. Т.е. при той самой мифической необходимости бороться с танками противника Т-35 запросто мог бы использовать свою ПС-3. КТ официально считалась сугубо временным вариантом вооружения и Т-35А и Т-28, допускавшимся лишь до получения вполне себе ещё и противотанковой ПС-3.
Вот и получается, что две 45-мм пушки на Т-35А – по любому балласт.
Кто-то может возразить – их наличие позволяло-де обстреливать две-три цели! Самое смешное – повторившие чью-то глупость умные люди тут же поднимают «плач Ярославны» по поводу сложности управления огнём такого «многозадачного» вооружения. Ведь Т-35А даже командирской башенки не имел, а командир танка, к тому же, вынужден был «пахать» за пулемётчика главной башни!
Где уж тут ему управлять пятью башнями и тремя пушками! Да ещё по нескольким целям разом. В общем и целом – глупость. Не зря ведь на Т-35А ставили в качестве эксперимента флотскую систему управления огнём, позволявшую сконцентрировать огонь 2-3 башен на ОДНОЙ цели! Вопрос – нахуа?!
На основании вышесказанного, я лично считаю совершенно неоправданными ни столь «переразвитое» вооружение Т-35А, ни его запредельный вес.
Теперь, каким я вижу «идеальный» Т-35А при условии сохранения пятибашенной схемы (коли уж она так запала в душу кое-кому в руководстве РККА).
Пережившие образцовую позиционную войну с массированным применением танков, англо-французы были абсолютно правы (исходя из того опыта, конечно!), вооружая свои тяжёлые танки большим количеством пулемётов. То же самое касается их «архитектуры».
FCM 2C имел пушечную башню впереди, для уничтожения укреплённых огневых точек (замена 47-мм пушки на 105-мм гаубицу указывает на понимание недостаточности вооружения) и пулемётную башенку сзади.
Главное назначение этой башенки – самооборона танка в ближнем бою.
Для атаки FCM 2C имел ещё 4 пулемёта, сконцентрированные в передней части танка.
То же самое «Индепендент». Для уничтожения укреплённых огневых точек служила пушка в главной башне. Главной задачей малых пулемётных башенок была самооборона танка в ближнем бою – напомню – позиционный танк физически не может двигаться по заблаговременно доведённой до танконедоступности местности в стиле «парового катка», а пропущенные из-за неважного обзора огневые точки, да и просто отдельные бойцы противника (у кого боевой дух ещё не сломлен) вполне могут доставить с трудом продвигающемуся танку большие неприятности, вплоть до банального забрасывания гранатами или бутылками с коктейлем Молотова.
Вот для защиты танка от таких неприятностей и служат торчащие во все стороны пулемёты. И командиру танка нет нужды заниматься хер… целеуказанием для этих пулемётных башенок – они сами знают, кто их цели и им самим виднее, когда открывать по ним огонь.
Понятно, что вооружать эти башенки лучше всего не ручными пулемётами, как у Т-35А, а станковыми, как у «Индепендент», дабы оправдать название – «Индепендент» (независимый), т. е. способный продвигаться вперёд и активно действовать без сопровождения оберегающей танк в ближнем бою пехоты.
Поскольку поливать свинцом (в целях всё той же самообороны) желательно любые мало-мальски подозрительные цели – жизнь такого танка дороже любых патронов, возить такой танк этих самых патронов может и должен очень много. Скажем, как броневики ПМВ, умудрявшиеся погрузить и за час боя расстрелять из пары «Максимов» до 10 тыс. штук! Благо те «Максимы» имели систему дополнительного охлаждения стволов.
Но, без сомнения, главной «изюминкой» тяжёлого позиционного танка прорыва должно быть основное вооружение – то, что красуется в главной башне и предназначено для решения главной задачи – подавления укреплённых огневых точек.
Почтенный коллега с явным недоверием отнёсся к идее вооружить и наш танк, по примеру FCM 2C со 155-мм гаубицей, орудием корпусного калибра – дескать, нету у нас ничего подходящего, а если и найдётся, в башню того времени нипочём не влезет. В дыренковщие упрекал!
Тут он явно погорячился! Даже в РИ после неудачных опытов Дыренкова по созданию башни под 76,2-мм пушку для лёгких танков, стараниями более учёных конструкторов, изучивших все ошибки Дыренкова, была сделана вполне удачная башня для танков Т-26-4 и БТ-7А.
Ну, будем считать, что тот выпад – по банальному незнанию матчасти.
Теперь, вспоминаем и разбираемся.
В 1915 году из Франции в Россию, по русскому заказу, была доставлена лёгкая 105-мм горная гаубица. Её испытали и даже собирались модернизировать на Путиловском заводе под условия эксплуатации в нашей армии. Тем не менее, гаубица не была принята на вооружение – армии нуждалась не в раздувании номенклатуры калибров, а в увеличении выпуска обычных 122-мм гаубиц и боеприпасов к ним.
В общем, гаубицу «задвинули» на задворки Путиловского завода, откуда она позже перебралась прямиком в Артиллерийский музей.
А теперь прикинем – почему бы её не использовать для вооружения танка прорыва? Сравниваем: вес ствола с затвором у 76,2-мм полковой пушки обр. 27 г. (из которой сделали ублюдочную КТ) 230 кг. У 105-мм горной гаубицы Шнейдера — 240 кг. (Для сравнения, у 122-мм гаубицы обр. 10 г. — 426 кг).
Второй чрезвычайно важный параметр – длина отката.
У 76,2-мм полковой пушки обр. 27 г. длина отката – от 1030 мм до 930 мм.
У 105-мм горной гаубицы Шнейдера обр. 15 г. – максимальная длина отката 800 мм.
Т.е. уменьшить длину отката под установку в башне можно столь же легко, как и у той самой полковой трёхдюймовки, из которой слепили КТ.
Боевой вес орудий: полковушка обр. 27 г. – 740 кг. Боевой вес 105-м гаубицы – 732 кг.
И главная прелесть – вес трёхдюймового снаряда (самого мощного на тот момент среди всех танковых пушек, как утверждал почтенный коллега, игнорируя 155-мм гаубицу на последнем FCM 2C, и насколько он мощнее 75 мм-снаряда В-1 — я без справочника не скажу, но едва ли сильно) 6,5 кг. У 105-мм гаубицы снаряд весил почти вдвое больше – 12 кг.
А ведь чтоб не плодить калибры, никто нам не мешает выпускать ту самую гаубицу в версии «короткого танкового орудия», накинув ещё пару миллиметров – привычного нам, 107-мм калибра снаряд, вытянет ещё больше! Не как снаряд корпусной пушки обр. 10 г. (16 кг), конечно, но тоже вполне солидно!
Конечно, баллистика такой пушки будет так себе – но для стрельбы почти прямой наводкой по ДЗОТам и ДОТам, по пулемётным гнёздам и противотанковым пушкам – вполне нормально. В последних случаях, для столь мощного снаряда вполне достаточно будет и относительно близкого попадания.
Скажете – кто будет заморачиваться переделкой горной гаубицы в танковую пушку и её освоением в столь незначительной серии? А кто сказал, что незначительной? Такую пушку и на САУ на шасси Т-28 поставить можно и даже на шасси БТ!
И разве в РИ артиллерийский завод МЗМ не освоил выпуск вообще принципиально новой для него немецкой 152 мм мортиры, выпуск которой в итоге составил всего 129 орудий?
Кстати, о мортирах!
Утверждая, что у нас нет подходящих для установки в башне тяжёлого танка прорыва крупнокалиберных орудий, почтенный коллега проглядел не только 105-мм горную гаубицу Шнейдера, но и разработанные как раз в самое подходящее время полковые 122-мм мортиры М-5 и «Лом»!
Конечно, длина ствола у них всего 6,1 калибра (745 мм), но для наших целей и этого достаточно! Особенно при длине отката всего 525–500 мм и весе снаряда 12,5 кг. В боевом положении эти мортиры весили меньше, чем полковая трёхдюймовка обр. 27 г. (560 кг).
Обе эти 122-мм мортиры, как и в своё время 105-мм гаубица Шнейдера, не были приняты на вооружение, но разве из них нельзя было смастачить короткостволые, но зато чрезвычайно мощные (для своего времени) танковые пушки?
Странно, но почему-то почтенный коллега не назвал «дыренковщиной» 8 (ВОСЕМЬ!) вариантов нового советского танка Т-39, который проектировался на замену Т-35А, а ведь КАЖДЫЙ из тех вариантов должен был нести в главной башне именно 107-мм пушку.
Вот теперь и представим себе такой альтернативный Т-35А, у которого в четырёх малых башенках по станковому «Максиму», а в главной, большой башне короткая 105- или 107-мм пушка или даже 122-мм мортира, заточенная для настильной стрельбы (фактически та же короткая пушка). В дополнение к крупнокалиберному орудию, специально для целей, на которые ТАКИХ(!) тяжёлых снарядов уже объективно жалко (тот же пулемётик за бруствером или пушчёнка с пуленепробиваемым щитом), можно установить в главной башне крупнокалиберный пулемёт ДК или малокалиберную автоматическую пушку (20-мм «эрликон», «мадсен» или «гочкис» — да хоть тот же ШВАК). Командира порадуем персональной наблюдательной башенкой – это не сложно, ведь башни Т-35-1 и Т-35-2 были четырёхместные. В ней располагались наводчик орудия, командир – он же пулемётчик, заряжающий – он же радист и механик-моторист.
В альтернативном танке, наводчик будет наводить и тяжёлое орудие и обслуживать крупнокалиберный пулемёт (или 20-мм АП), командир сугубо командовать, а радист с мотористом заряжать тяжёлое орудие. Численность экипажа остаётся без изменения – те же 9 человек.
За счёт сокращения длины корпуса по сравнению с РИ Т-35А и отказа от средних двухместных башен в пользу одноместных пулемётных, можно усилить (в разумных пределах, чтоб без перегруза) бронезащиту.
Если, скажем, на РИ Т-35А стояли 50-30 мм лобовой брони и 20 ( 10 мм экраны) бортовой, то на АИ Т-35 можно будет поставить 50-35 мм лоб и 30 ( 8 мм экраны) борт. Для начала 30-х вполне солидный уровень бронезащиты, при котором масса танка едва ли превысит относительно приемлемые 45 тонн (по сравнению с 52 т. Т-35А).
Вот таких танков уже можно построить не 6 десятков для парадов, побольше – минимум на два полнокровных танковых полка для специальных штурмовых частей прорыва РГК.
§
7
Эта статья является как бы ответом на выпад почтенного коллеги keks88 на мой комментарий к статье почтенного коллеги СЕЖ«Танки СССР. Морское влияние».
Я не сторонник долгих и чаще всего бесплодных споров в ветках, тем более с массированным подтягиванием пространных портянок-цитат, толкуемых в самом широком диапазоне в случаях, когда сталкиваются два сугубо ИМХО, каждое из которых в принципе недоказуемо. Поэтому предпочитаю краткий обмен мнениями.
Так вот. В этой статейке я попробую чуть-чуть подробнее донести свою позицию. Но, для начала, сами «выступления» в ветке, чтоб стало ясно, с чего собственно всё началось, и почему эта тема меня лично так заинтересовала.
«Почтенный коллега! Т-35 заказывался и создавался как позиционный танк прорыва. Использоваться должен был для прорыва сильно и заблаговременно укреплённых линий обороны. Т. е. на местности, заранее сделанной танконедоступной для большинства типов танков. Спрашивается — какой дурак решил, что такому танку нужны две противотанковые «сорокапятки»? Если уж соблазнились английским «индепендентом» и решили лабать пятибашенный танк, ему более чем за глаза хватило бы «Максимов» в каждой из четырёх малых башен. Благо командиру танком, заморачиваться с целеуказанием для них никакой нужды нет — башнёры-стрелки малых башен обязаны самостоятельно обнаруживать цели и самостоятельно открывать по ним огонь — ведь главная их задача — САМООБОРОНА малоподвижного (в силу топографии) танка в ближнем бою. Тут пока каких-то приказов и целеуказаний дождёшься — танк подожгут сраными бутылками с коктейлем Молотова.
А вот в большой главной башне должно стоять реально полезное для борьбы с укреплениями орудие, калибром не ниже корпусного. От трёхдюймового «окурка» толку, что с козла молока. Пусть его Т-28 катают. Для такой роскошной громозеки, как Т-35, надо было мастачить 107-мм пушку (можно даже короткостволую) или приспосабливать 122-мм гаубицу. И опять-таки станковый пулемёт либо спарка ДТ, чтоб стрелять по очереди не перегревая стволы. Вот этой роскошью уже командует непосредственно командир танка, определяя наиболее «перспективные» цели.
Именно такой пятибашенный Т-35 я считаю оптимальным. Может когданить распишу про него статейку…» (Ansar02)
«Мне вот интересно, что вы понимаете под позиционностью танка? То что он приехал-встал на денек-другой и давай ипошить из главного калибра? Или то, что он должен этот самый позиционный фронт проломить, давя оборону как паровой каток?
Собственно отсюда и концепция рассредоточения огня и вытекающая из огромных размеров БО огромная же длина, которая скорее в плюс, помогая преодолевать всяческие траншеи, рвы и прочие мелкие неприятности, которые для малышей типа Т-26 становятся непреодолимыми.
Хочу напомнить, что изначально у Т-35-1 в нижнем ярусе стояли 37мм Б-3, которые в 32ом с производства тю-тю. Вот и заменили на 45мм. При этом если проводить аналогию с линейными кораблями флота (что любили, я так понимаю, делать в СССР 20-30ых — см. ранжирование ТБ-1-3-4), то очевидно, что 45мм — вспомогательный калибр, для целей, которым 76мм много, а пулеметов мало. Или например для танков, с которыми Т-35 тоже мог встретиться в глубине обороны.
Абсолютно такая же концепция заложена в большом количестве других многопушечных/многобашенных танков — см. Черчилль 1, М3 Ли, В1, Японский Тип-95 и другие, не вышедшие из стадии проектов.
КТ-28 — танковое орудие с самым мощным ОФом на начало 30ых, если что. Мощнее НЕТ НИ У КОГО. Только ТГ-5, который опять же советский и очень сильно экспериментальный. Ну и немецкий опытный GrossTraktor, тоже опытный и секретный. При этом немец картониумный и при столкновении с танками — будет сасай сасай.
Ну и я очень хочу посмотреть, как вы в ту башню будете запихивать 107мм (кстати короткую создать еще надо), или 122мм.
Вобщем фантазировать вам никто не помешает. Курчевскому, Гроховскому, Таубину, и прочим Дыренковым тоже никто не мешал… до поры до времени. Первый задержал развитие нашей артиллерии на несколько лет, второй плодил фантастические проекты типа танка на воздушной подушке, третий фактически сорвал перевооружение ВВС РККА перед войной» (keks88)
Итак, бум разбираться. Точнее, более подробно рассматривать сугубо мою личную точку зрения на сей вопрос.
Тяжёлый позиционный танк прорыва Т-35 создавался под очевидным влиянием британского пятибашенного танка аналогичного назначения А1Е1 «Индепендент», изготовленного ещё в 1926 году.
Вооружение британского тяжёлого танка располагалось в пяти башнях. Четыре башни малые – пулемётные, вооружались каждая одним станковым пулемётом «Виккерс». В большой центральной башне стояла 47-мм пушка. Сразу надо отметить, что изначально танк проектировался в двух вариантах – башенном и безбашенном (с размещением вооружения в корпусе и спонсонах). В последнем случае, предполагалась установка пушки трёхдюймового калибра.
Но военные отдали предпочтение более современному, башенному варианту, при этом, прекрасно понимая, что 47-мм пушка в принципе не годится для борьбы с полевыми укреплениями – главной целью танка прорыва. Но танк был экспериментальным, и с этой «профессиональной импотенцией», пока, были готовы мириться.
Именно пока, поскольку перед глазами англичан уже был нагляднейший пример эксплуатации тяжёлого французского танка прорыва FCM 2C,
также вооружённого 47-мм пушкой в главной башне. Пушкой, оказавшейся столь очевидно негодной для борьбы с укреплениями, что в 1926-ом году (как раз когда «Индепендент» вышел на испытания) французы в качестве эксперимента перевооружили один FCM 2C короткостволой 155-мм гаубицей (Кто там утверждал, что танковых орудий мощнее нашей трёхдюймовки в мире нет?).
А свой новый средний танк B-1 французы изначально (и раньше, чем в СССР Т-35, поскольку прототипы В-1 строились в 26-30 г.г.) спроектировали вооружённым 75-мм пушкой, правда, в корпусе. В башне же должна была красоваться лишь спарка 7,5-мм станковых пулемётов – что в принципе понятно – если танк создаётся как средство прорыва, никакая пушка среднего калибра (больше 20, но меньше 75 мм) ему на фиг не упёрлась – это просто балласт.
То, что в итоге французы поставили на свой СРЕДНИЙ танк В-1 другую башню с 47-мм пушкой, говорит вовсе не о том, что им страшно захотелось пострелять по полевым укреплениям ещё и из 47-мм пушчёнки – хрен там, они просто осознали, что для среднего В-1 задача прорыва сильноукреплённых полос обороны отнюдь не единственная. Средний танк – это универсал, и, соответственно, вооружён он должен быть, как универсал – и 75-мм гаубицей для подавления огневых точек в полевых укреплениях, и 47-мм пушкой для борьбы с бронетехникой противника.
Все эти нюансы были (я надеюсь!) изучены нашими специалистами, приступившими к разработке отечественного тяжёлого танка. В результате, на свет божий появился танк-прототип Т-35-1, с боевой массой около 38 тонн (хотя в заказе фигурировала 35-тонная машина), вооружением в корпусе (курсовой пулемёт) и в пяти башнях: 76,2-мм пушка и пулемёт в главной – большой, два пулемёта в двух малых башнях, расположенных по диагонали, и две 37-мм пушки (большой мощности) в двух аналогичных малых башнях по другой диагонали.
Такое размещение вооружения позволяло концентрировать огонь из 76,2-мм пушки, одной 37-мм пушки и минимум двух пулемётов в любом направлении.
Второй опытный образец Т-35-2 был заточен уже под двигатель М-17 (вместо М-6), с соответствующей трансмиссией и усовершенствованной подвеской. Для упрощения серийного производства, башню смастачили цилиндрической формы. Никаких других изменений в конструкции не было.
Тем не менее, этого нашим максималистам показалось мало, и на серийном танке Т-35А вместо двух малых одноместных башенок с 37-мм пушками (как совершенно верно указал почтенный коллега keks88, снятыми с производства), уже красовались большие двухместные башни со спарками 45-мм пушки и пулемёта.
Это позволило увеличить калибр вспомогательной артиллерии и плотность огня в любом секторе минимум ещё на один пулемёт. К тому же, при наличии заряжающего, 45-мм пушка могла стрелять гораздо быстрее, чем 37-мм с единственным башнёром-«многостаночником».
Теперь попробуем разобраться, оправдано ли было такое «революционное» увеличение огневой мощи.
Тут надо сразу отметить, чем за эту роскошь было заплачено. Боевая масса серийного Т-35А с 37,5 тонн выросла до 50,1 т. Из-за чего трансмиссия тупо надорвалась и танк превратился в сугубо парадную страшилку, для которой любой выезд в поле оканчивался поломкой.
А каков эффект в боевом применении?
Почтенный коллега keks88 заявил, что тактика применения позиционного танка прорыва — это «паровым катком пройти через сильно укреплённую полосу обороны». Мне так и видятся за этими словами горящие благородным безумием глаза главного «стратега» РККА М.В. Тухачевского.
Ребята – какой на фиг «паровой каток»? Где? В полосе заблаговременно подготовленной обороны? С дуба рухнули? Ладно Тухачевский – идиот известный, ему такое ляпнуть простительно.
Заблаговременно созданная оборона тем и отличается от обычной, наспех созданной полевой, что обороняющаяся сторона имела время и средства для обеспечения формальной неприступности такой обороны. Касательно танков это означает, что сама местность сделана ТАНКОНЕДОСТУПНОЙ ни для развёртывания, ни для маневрирования, ни для передвижения вообще, танков большинства классов!
Эта местность содержит противотанковые рвы, надолбы, эскарпы и прочие инженерные заграждения. К тому же она насыщена противотанковыми минами и фугасами.
Только осознав это, можно допенькать, что о каком-то «паровом катке» можно рассуждать, только приколотив ко лбу дорожным гвоздём значок «юный тухачевец».
Зато наконец-то на свет Божий появляется кем-то неправильно понятый термин «позиционный танк».
Почтенный коллега (видно, что не дурак) откровенно спросил, что под этим следует понимать, усомнившись, что он означает танк, который тупо занял позицию и стоит себе день-два, постреливая в сторону противника.
Почтенный коллега и не подозревал, насколько он близок к суровым боевым реалиям!
Теперь, чтоб всё встало на свои места, представим себе участок Линии Маннергейма, где под огнём ДЗОТов и ДОТов пехота залегла и не может продвинуться вперёд, даже несмотря на то, что атаке предшествовала мощная артподготовка.
И тут, на сцене появляются средние танки Т-28 с приданными 20-ой ТТбр опытными тяжёлыми танками.
Что же они делают? Проходят «паровым катком» Линию Маннергейма? Для СМК такой проход (вместе с Зимней войной) уже закончился на мощном фугасе. Были и более удачные попытки, но к прорыву они не привели. Финские ДОТы были целы, и наша пехота намертво (во всех смыслах) залегала под их огнём.
Теперь танки выдвигались вперёд, принимая на себя огонь, обнаруживали финские огневые точки (за что расплачивались приличными потерями – ведь Т-28 были отнюдь не неуязвимыми тяжёлыми танками, как те же КВ, СМК или Т-100, а лишь средними, с максимум 30-мм бронёй, чего к концу 30-х было уже недостаточно), как могли подавляли их и продвигались к тем самым пресловутым ДОТам. Не имея вооружения, чтоб уничтожить их, они своим огнём и бронёй лишь обеспечивали возможность для сапёров штурмовых групп заложить взрывчатку, которая собственно и уничтожала ДОТы.
Наткнувшись на минное поле, танки точно так же огнём прикрывали работу сапёров, делающих проходы в минных полях.
Всё маневрирование танков при этом заключалось лишь в оптимизации своей позиции и смене оной, когда тяжёлая артиллерия противника начинала угрожающе пристреливаться.
Вот это и есть работа «тяжёлого позиционного танка». Никакого «парового катка». Масса и длина лишь позволяют ему передвигаться на местности совершенно недоступной (без инженерного сопровождения) для техники более лёгких классов, а броня и вооружение позволяют ему выжить на поле боя и по возможности подавить огневые точки, до которых он может дотянуться.
Теперь, обращаем внимание на такой момент:
Если танк действует на местности, заблаговременно сделанной танконедоступной и, соответственно, появление танков противника в принципе исключено – зачем позиционному танку малокалиберные противотанковые пушки, абсолютно негодные для борьбы не то что с полевыми укреплениями, но даже с расчётами пушек и пулемётов противника в обычных траншеях, поскольку их осколочная граната уступает по эффективности банальной ручной гранате (та не пролетает мимо цели, убивая лишь персонально того неудачника, в которого, точнее через которого пролетает, и не успевает зарыться в грунт до сработки взрывателя, сводя осколочное действие к дымному хлопку фейерверочной шутихи).
Почтенный коллега уверен – танк прорыва может столкнуться с танками противника, когда «паровым катком» пройдёт всю полосу обороны противника. А как же! Ведь вражина обязательно бросит на участок прорыва танковые резервы, чтоб заткнуть брешь.
Вот только один нюансик – тяжёлые танки прорыва идут вперёд не сами по себе – прям за ними следом, с соответствующей инженерной поддержкой, по пробитой тяжёлыми танками «магистрали» между минных полей, рядов надолб и прочих заграждений, наступают средние и лёгкие танки, пехота.
Если прорыв удался, на оперативный простор выходят именно средние и лёгкие танки. А тяжёлые должны вместе с пехотой стрелкового корпуса прорыва обеспечивать фланги пробитого коридора и всемерно расширять его, продолжая бороться с огневыми точками в полевых укреплениях и подавлять остатки ПТО, мешающие наступлению средних и лёгких танков. Всё. Т.е. и тут противотанковые пушки тяжёлому танку на фиг не упёрлись. (Вообще, интересно, что это за уникальные цели, для которых трёхдюймового снарядика – много, а пули калибра 7,62 – мало?)
Конечно, если есть вторая полоса обороны, тяжёлые танки таким же макаром прорывают и её. Но дальше им идти некуда, да и незачем. Пробили брешь, расширили до уставной ширины — и можно спокойно подтягиваться в назначенный район дислокации или на СПАМ (сборный пункт аварийных машин).
А вот лёгкие танки и средние их качественного усиления, уже делились на группу ближнего действия, уничтожающую подходящие резервы и тяжёлую артиллерию, и группу дальнего действия – превращавшую тактический прорыв в оперативный.
Вот им-то как раз и нужны были скорострельные противотанковые пушки. На всякий случай встречи с теми самыми танками противника. Не Т-35 же, которых 60 штук на всю доблестную РККА, с ними бороться! «Мавры» сделали своё дело и могут с чистой совестью уйти на отдых.
И ещё. Вспомним. На Т-35 изначально, планировали установить не паршивый «окурок» короткостволой «полковушки», а специальную скорострельную танковую пушку ПС-3 с полуавтоматическим затвором, способную «работать» патронами и полкового и дивизионного орудия, с длиной ствола, обеспечивающей не меньшую бронепробиваемость, чем у 45-мм противотанковой пушки. Т.е. при той самой мифической необходимости бороться с танками противника Т-35 запросто мог бы использовать свою ПС-3. КТ официально считалась сугубо временным вариантом вооружения и Т-35А и Т-28, допускавшимся лишь до получения вполне себе ещё и противотанковой ПС-3.
Вот и получается, что две 45-мм пушки на Т-35А – по любому балласт.
Кто-то может возразить – их наличие позволяло-де обстреливать две-три цели! Самое смешное – повторившие чью-то глупость умные люди тут же поднимают «плач Ярославны» по поводу сложности управления огнём такого «многозадачного» вооружения. Ведь Т-35А даже командирской башенки не имел, а командир танка, к тому же, вынужден был «пахать» за пулемётчика главной башни!
Где уж тут ему управлять пятью башнями и тремя пушками! Да ещё по нескольким целям разом. В общем и целом – глупость. Не зря ведь на Т-35А ставили в качестве эксперимента флотскую систему управления огнём, позволявшую сконцентрировать огонь 2-3 башен на ОДНОЙ цели! Вопрос – нахуа?!
На основании вышесказанного, я лично считаю совершенно неоправданными ни столь «переразвитое» вооружение Т-35А, ни его запредельный вес.
Теперь, каким я вижу «идеальный» Т-35А при условии сохранения пятибашенной схемы (коли уж она так запала в душу кое-кому в руководстве РККА).
Пережившие образцовую позиционную войну с массированным применением танков, англо-французы были абсолютно правы (исходя из того опыта, конечно!), вооружая свои тяжёлые танки большим количеством пулемётов. То же самое касается их «архитектуры».
FCM 2C имел пушечную башню впереди, для уничтожения укреплённых огневых точек (замена 47-мм пушки на 105-мм гаубицу указывает на понимание недостаточности вооружения) и пулемётную башенку сзади.
Главное назначение этой башенки – самооборона танка в ближнем бою.
Для атаки FCM 2C имел ещё 4 пулемёта, сконцентрированные в передней части танка.
То же самое «Индепендент». Для уничтожения укреплённых огневых точек служила пушка в главной башне. Главной задачей малых пулемётных башенок была самооборона танка в ближнем бою – напомню – позиционный танк физически не может двигаться по заблаговременно доведённой до танконедоступности местности в стиле «парового катка», а пропущенные из-за неважного обзора огневые точки, да и просто отдельные бойцы противника (у кого боевой дух ещё не сломлен) вполне могут доставить с трудом продвигающемуся танку большие неприятности, вплоть до банального забрасывания гранатами или бутылками с коктейлем Молотова.
Вот для защиты танка от таких неприятностей и служат торчащие во все стороны пулемёты. И командиру танка нет нужды заниматься хер… целеуказанием для этих пулемётных башенок – они сами знают, кто их цели и им самим виднее, когда открывать по ним огонь.
Понятно, что вооружать эти башенки лучше всего не ручными пулемётами, как у Т-35А, а станковыми, как у «Индепендент», дабы оправдать название – «Индепендент» (независимый), т. е. способный продвигаться вперёд и активно действовать без сопровождения оберегающей танк в ближнем бою пехоты.
Поскольку поливать свинцом (в целях всё той же самообороны) желательно любые мало-мальски подозрительные цели – жизнь такого танка дороже любых патронов, возить такой танк этих самых патронов может и должен очень много. Скажем, как броневики ПМВ, умудрявшиеся погрузить и за час боя расстрелять из пары «Максимов» до 10 тыс. штук! Благо те «Максимы» имели систему дополнительного охлаждения стволов.
Но, без сомнения, главной «изюминкой» тяжёлого позиционного танка прорыва должно быть основное вооружение – то, что красуется в главной башне и предназначено для решения главной задачи – подавления укреплённых огневых точек.
Почтенный коллега с явным недоверием отнёсся к идее вооружить и наш танк, по примеру FCM 2C со 155-мм гаубицей, орудием корпусного калибра – дескать, нету у нас ничего подходящего, а если и найдётся, в башню того времени нипочём не влезет. В дыренковщие упрекал!
Тут он явно погорячился! Даже в РИ после неудачных опытов Дыренкова по созданию башни под 76,2-мм пушку для лёгких танков, стараниями более учёных конструкторов, изучивших все ошибки Дыренкова, была сделана вполне удачная башня для танков Т-26-4 и БТ-7А.
Ну, будем считать, что тот выпад – по банальному незнанию матчасти.
Теперь, вспоминаем и разбираемся.
В 1915 году из Франции в Россию, по русскому заказу, была доставлена лёгкая 105-мм горная гаубица. Её испытали и даже собирались модернизировать на Путиловском заводе под условия эксплуатации в нашей армии. Тем не менее, гаубица не была принята на вооружение – армии нуждалась не в раздувании номенклатуры калибров, а в увеличении выпуска обычных 122-мм гаубиц и боеприпасов к ним.
В общем, гаубицу «задвинули» на задворки Путиловского завода, откуда она позже перебралась прямиком в Артиллерийский музей.
А теперь прикинем – почему бы её не использовать для вооружения танка прорыва? Сравниваем: вес ствола с затвором у 76,2-мм полковой пушки обр. 27 г. (из которой сделали ублюдочную КТ) 230 кг. У 105-мм горной гаубицы Шнейдера — 240 кг. (Для сравнения, у 122-мм гаубицы обр. 10 г. — 426 кг).
Второй чрезвычайно важный параметр – длина отката.
У 76,2-мм полковой пушки обр. 27 г. длина отката – от 1030 мм до 930 мм.
У 105-мм горной гаубицы Шнейдера обр. 15 г. – максимальная длина отката 800 мм.
Т.е. уменьшить длину отката под установку в башне можно столь же легко, как и у той самой полковой трёхдюймовки, из которой слепили КТ.
Боевой вес орудий: полковушка обр. 27 г. – 740 кг. Боевой вес 105-м гаубицы – 732 кг.
И главная прелесть – вес трёхдюймового снаряда (самого мощного на тот момент среди всех танковых пушек, как утверждал почтенный коллега, игнорируя 155-мм гаубицу на последнем FCM 2C, и насколько он мощнее 75 мм-снаряда В-1 — я без справочника не скажу, но едва ли сильно) 6,5 кг. У 105-мм гаубицы снаряд весил почти вдвое больше – 12 кг.
А ведь чтоб не плодить калибры, никто нам не мешает выпускать ту самую гаубицу в версии «короткого танкового орудия», накинув ещё пару миллиметров – привычного нам, 107-мм калибра снаряд, вытянет ещё больше! Не как снаряд корпусной пушки обр. 10 г. (16 кг), конечно, но тоже вполне солидно!
Конечно, баллистика такой пушки будет так себе – но для стрельбы почти прямой наводкой по ДЗОТам и ДОТам, по пулемётным гнёздам и противотанковым пушкам – вполне нормально. В последних случаях, для столь мощного снаряда вполне достаточно будет и относительно близкого попадания.
Скажете – кто будет заморачиваться переделкой горной гаубицы в танковую пушку и её освоением в столь незначительной серии? А кто сказал, что незначительной? Такую пушку и на САУ на шасси Т-28 поставить можно и даже на шасси БТ!
И разве в РИ артиллерийский завод МЗМ не освоил выпуск вообще принципиально новой для него немецкой 152 мм мортиры, выпуск которой в итоге составил всего 129 орудий?
Кстати, о мортирах!
Утверждая, что у нас нет подходящих для установки в башне тяжёлого танка прорыва крупнокалиберных орудий, почтенный коллега проглядел не только 105-мм горную гаубицу Шнейдера, но и разработанные как раз в самое подходящее время полковые 122-мм мортиры М-5 и «Лом»!
Конечно, длина ствола у них всего 6,1 калибра (745 мм), но для наших целей и этого достаточно! Особенно при длине отката всего 525–500 мм и весе снаряда 12,5 кг. В боевом положении эти мортиры весили меньше, чем полковая трёхдюймовка обр. 27 г. (560 кг).
Обе эти 122-мм мортиры, как и в своё время 105-мм гаубица Шнейдера, не были приняты на вооружение, но разве из них нельзя было смастачить короткостволые, но зато чрезвычайно мощные (для своего времени) танковые пушки?
Странно, но почему-то почтенный коллега не назвал «дыренковщиной» 8 (ВОСЕМЬ!) вариантов нового советского танка Т-39, который проектировался на замену Т-35А, а ведь КАЖДЫЙ из тех вариантов должен был нести в главной башне именно 107-мм пушку.
Вот теперь и представим себе такой альтернативный Т-35А, у которого в четырёх малых башенках по станковому «Максиму», а в главной, большой башне короткая 105- или 107-мм пушка или даже 122-мм мортира, заточенная для настильной стрельбы (фактически та же короткая пушка). В дополнение к крупнокалиберному орудию, специально для целей, на которые ТАКИХ(!) тяжёлых снарядов уже объективно жалко (тот же пулемётик за бруствером или пушчёнка с пуленепробиваемым щитом), можно установить в главной башне крупнокалиберный пулемёт ДК или малокалиберную автоматическую пушку (20-мм «эрликон», «мадсен» или «гочкис» — да хоть тот же ШВАК). Командира порадуем персональной наблюдательной башенкой – это не сложно, ведь башни Т-35-1 и Т-35-2 были четырёхместные. В ней располагались наводчик орудия, командир – он же пулемётчик, заряжающий – он же радист и механик-моторист.
В альтернативном танке, наводчик будет наводить и тяжёлое орудие и обслуживать крупнокалиберный пулемёт (или 20-мм АП), командир сугубо командовать, а радист с мотористом заряжать тяжёлое орудие. Численность экипажа остаётся без изменения – те же 9 человек.
За счёт сокращения длины корпуса по сравнению с РИ Т-35А и отказа от средних двухместных башен в пользу одноместных пулемётных, можно усилить (в разумных пределах, чтоб без перегруза) бронезащиту.
Если, скажем, на РИ Т-35А стояли 50-30 мм лобовой брони и 20 ( 10 мм экраны) бортовой, то на АИ Т-35 можно будет поставить 50-35 мм лоб и 30 ( 8 мм экраны) борт. Для начала 30-х вполне солидный уровень бронезащиты, при котором масса танка едва ли превысит относительно приемлемые 45 тонн (по сравнению с 52 т. Т-35А).
Вот таких танков уже можно построить не 6 десятков для парадов, побольше – минимум на два полнокровных танковых полка для специальных штурмовых частей прорыва РГК.
§
7
Эта статья является как бы ответом на выпад почтенного коллеги keks88 на мой комментарий к статье почтенного коллеги СЕЖ«Танки СССР. Морское влияние».
Я не сторонник долгих и чаще всего бесплодных споров в ветках, тем более с массированным подтягиванием пространных портянок-цитат, толкуемых в самом широком диапазоне в случаях, когда сталкиваются два сугубо ИМХО, каждое из которых в принципе недоказуемо. Поэтому предпочитаю краткий обмен мнениями.
Так вот. В этой статейке я попробую чуть-чуть подробнее донести свою позицию. Но, для начала, сами «выступления» в ветке, чтоб стало ясно, с чего собственно всё началось, и почему эта тема меня лично так заинтересовала.
«Почтенный коллега! Т-35 заказывался и создавался как позиционный танк прорыва. Использоваться должен был для прорыва сильно и заблаговременно укреплённых линий обороны. Т. е. на местности, заранее сделанной танконедоступной для большинства типов танков. Спрашивается — какой дурак решил, что такому танку нужны две противотанковые «сорокапятки»? Если уж соблазнились английским «индепендентом» и решили лабать пятибашенный танк, ему более чем за глаза хватило бы «Максимов» в каждой из четырёх малых башен. Благо командиру танком, заморачиваться с целеуказанием для них никакой нужды нет — башнёры-стрелки малых башен обязаны самостоятельно обнаруживать цели и самостоятельно открывать по ним огонь — ведь главная их задача — САМООБОРОНА малоподвижного (в силу топографии) танка в ближнем бою. Тут пока каких-то приказов и целеуказаний дождёшься — танк подожгут сраными бутылками с коктейлем Молотова.
А вот в большой главной башне должно стоять реально полезное для борьбы с укреплениями орудие, калибром не ниже корпусного. От трёхдюймового «окурка» толку, что с козла молока. Пусть его Т-28 катают. Для такой роскошной громозеки, как Т-35, надо было мастачить 107-мм пушку (можно даже короткостволую) или приспосабливать 122-мм гаубицу. И опять-таки станковый пулемёт либо спарка ДТ, чтоб стрелять по очереди не перегревая стволы. Вот этой роскошью уже командует непосредственно командир танка, определяя наиболее «перспективные» цели.
Именно такой пятибашенный Т-35 я считаю оптимальным. Может когданить распишу про него статейку…» (Ansar02)
«Мне вот интересно, что вы понимаете под позиционностью танка? То что он приехал-встал на денек-другой и давай ипошить из главного калибра? Или то, что он должен этот самый позиционный фронт проломить, давя оборону как паровой каток?
Собственно отсюда и концепция рассредоточения огня и вытекающая из огромных размеров БО огромная же длина, которая скорее в плюс, помогая преодолевать всяческие траншеи, рвы и прочие мелкие неприятности, которые для малышей типа Т-26 становятся непреодолимыми.
Хочу напомнить, что изначально у Т-35-1 в нижнем ярусе стояли 37мм Б-3, которые в 32ом с производства тю-тю. Вот и заменили на 45мм. При этом если проводить аналогию с линейными кораблями флота (что любили, я так понимаю, делать в СССР 20-30ых — см. ранжирование ТБ-1-3-4), то очевидно, что 45мм — вспомогательный калибр, для целей, которым 76мм много, а пулеметов мало. Или например для танков, с которыми Т-35 тоже мог встретиться в глубине обороны.
Абсолютно такая же концепция заложена в большом количестве других многопушечных/многобашенных танков — см. Черчилль 1, М3 Ли, В1, Японский Тип-95 и другие, не вышедшие из стадии проектов.
КТ-28 — танковое орудие с самым мощным ОФом на начало 30ых, если что. Мощнее НЕТ НИ У КОГО. Только ТГ-5, который опять же советский и очень сильно экспериментальный. Ну и немецкий опытный GrossTraktor, тоже опытный и секретный. При этом немец картониумный и при столкновении с танками — будет сасай сасай.
Ну и я очень хочу посмотреть, как вы в ту башню будете запихивать 107мм (кстати короткую создать еще надо), или 122мм.
Вобщем фантазировать вам никто не помешает. Курчевскому, Гроховскому, Таубину, и прочим Дыренковым тоже никто не мешал… до поры до времени. Первый задержал развитие нашей артиллерии на несколько лет, второй плодил фантастические проекты типа танка на воздушной подушке, третий фактически сорвал перевооружение ВВС РККА перед войной» (keks88)
Итак, бум разбираться. Точнее, более подробно рассматривать сугубо мою личную точку зрения на сей вопрос.
Тяжёлый позиционный танк прорыва Т-35 создавался под очевидным влиянием британского пятибашенного танка аналогичного назначения А1Е1 «Индепендент», изготовленного ещё в 1926 году.
Вооружение британского тяжёлого танка располагалось в пяти башнях. Четыре башни малые – пулемётные, вооружались каждая одним станковым пулемётом «Виккерс». В большой центральной башне стояла 47-мм пушка. Сразу надо отметить, что изначально танк проектировался в двух вариантах – башенном и безбашенном (с размещением вооружения в корпусе и спонсонах). В последнем случае, предполагалась установка пушки трёхдюймового калибра.
Но военные отдали предпочтение более современному, башенному варианту, при этом, прекрасно понимая, что 47-мм пушка в принципе не годится для борьбы с полевыми укреплениями – главной целью танка прорыва. Но танк был экспериментальным, и с этой «профессиональной импотенцией», пока, были готовы мириться.
Именно пока, поскольку перед глазами англичан уже был нагляднейший пример эксплуатации тяжёлого французского танка прорыва FCM 2C,
также вооружённого 47-мм пушкой в главной башне. Пушкой, оказавшейся столь очевидно негодной для борьбы с укреплениями, что в 1926-ом году (как раз когда «Индепендент» вышел на испытания) французы в качестве эксперимента перевооружили один FCM 2C короткостволой 155-мм гаубицей (Кто там утверждал, что танковых орудий мощнее нашей трёхдюймовки в мире нет?).
А свой новый средний танк B-1 французы изначально (и раньше, чем в СССР Т-35, поскольку прототипы В-1 строились в 26-30 г.г.) спроектировали вооружённым 75-мм пушкой, правда, в корпусе. В башне же должна была красоваться лишь спарка 7,5-мм станковых пулемётов – что в принципе понятно – если танк создаётся как средство прорыва, никакая пушка среднего калибра (больше 20, но меньше 75 мм) ему на фиг не упёрлась – это просто балласт.
То, что в итоге французы поставили на свой СРЕДНИЙ танк В-1 другую башню с 47-мм пушкой, говорит вовсе не о том, что им страшно захотелось пострелять по полевым укреплениям ещё и из 47-мм пушчёнки – хрен там, они просто осознали, что для среднего В-1 задача прорыва сильноукреплённых полос обороны отнюдь не единственная. Средний танк – это универсал, и, соответственно, вооружён он должен быть, как универсал – и 75-мм гаубицей для подавления огневых точек в полевых укреплениях, и 47-мм пушкой для борьбы с бронетехникой противника.
Все эти нюансы были (я надеюсь!) изучены нашими специалистами, приступившими к разработке отечественного тяжёлого танка. В результате, на свет божий появился танк-прототип Т-35-1, с боевой массой около 38 тонн (хотя в заказе фигурировала 35-тонная машина), вооружением в корпусе (курсовой пулемёт) и в пяти башнях: 76,2-мм пушка и пулемёт в главной – большой, два пулемёта в двух малых башнях, расположенных по диагонали, и две 37-мм пушки (большой мощности) в двух аналогичных малых башнях по другой диагонали.
Такое размещение вооружения позволяло концентрировать огонь из 76,2-мм пушки, одной 37-мм пушки и минимум двух пулемётов в любом направлении.
Второй опытный образец Т-35-2 был заточен уже под двигатель М-17 (вместо М-6), с соответствующей трансмиссией и усовершенствованной подвеской. Для упрощения серийного производства, башню смастачили цилиндрической формы. Никаких других изменений в конструкции не было.
Тем не менее, этого нашим максималистам показалось мало, и на серийном танке Т-35А вместо двух малых одноместных башенок с 37-мм пушками (как совершенно верно указал почтенный коллега keks88, снятыми с производства), уже красовались большие двухместные башни со спарками 45-мм пушки и пулемёта.
Это позволило увеличить калибр вспомогательной артиллерии и плотность огня в любом секторе минимум ещё на один пулемёт. К тому же, при наличии заряжающего, 45-мм пушка могла стрелять гораздо быстрее, чем 37-мм с единственным башнёром-«многостаночником».
Теперь попробуем разобраться, оправдано ли было такое «революционное» увеличение огневой мощи.
Тут надо сразу отметить, чем за эту роскошь было заплачено. Боевая масса серийного Т-35А с 37,5 тонн выросла до 50,1 т. Из-за чего трансмиссия тупо надорвалась и танк превратился в сугубо парадную страшилку, для которой любой выезд в поле оканчивался поломкой.
А каков эффект в боевом применении?
Почтенный коллега keks88 заявил, что тактика применения позиционного танка прорыва — это «паровым катком пройти через сильно укреплённую полосу обороны». Мне так и видятся за этими словами горящие благородным безумием глаза главного «стратега» РККА М.В. Тухачевского.
Ребята – какой на фиг «паровой каток»? Где? В полосе заблаговременно подготовленной обороны? С дуба рухнули? Ладно Тухачевский – идиот известный, ему такое ляпнуть простительно.
Заблаговременно созданная оборона тем и отличается от обычной, наспех созданной полевой, что обороняющаяся сторона имела время и средства для обеспечения формальной неприступности такой обороны. Касательно танков это означает, что сама местность сделана ТАНКОНЕДОСТУПНОЙ ни для развёртывания, ни для маневрирования, ни для передвижения вообще, танков большинства классов!
Эта местность содержит противотанковые рвы, надолбы, эскарпы и прочие инженерные заграждения. К тому же она насыщена противотанковыми минами и фугасами.
Только осознав это, можно допенькать, что о каком-то «паровом катке» можно рассуждать, только приколотив ко лбу дорожным гвоздём значок «юный тухачевец».
Зато наконец-то на свет Божий появляется кем-то неправильно понятый термин «позиционный танк».
Почтенный коллега (видно, что не дурак) откровенно спросил, что под этим следует понимать, усомнившись, что он означает танк, который тупо занял позицию и стоит себе день-два, постреливая в сторону противника.
Почтенный коллега и не подозревал, насколько он близок к суровым боевым реалиям!
Теперь, чтоб всё встало на свои места, представим себе участок Линии Маннергейма, где под огнём ДЗОТов и ДОТов пехота залегла и не может продвинуться вперёд, даже несмотря на то, что атаке предшествовала мощная артподготовка.
И тут, на сцене появляются средние танки Т-28 с приданными 20-ой ТТбр опытными тяжёлыми танками.
Что же они делают? Проходят «паровым катком» Линию Маннергейма? Для СМК такой проход (вместе с Зимней войной) уже закончился на мощном фугасе. Были и более удачные попытки, но к прорыву они не привели. Финские ДОТы были целы, и наша пехота намертво (во всех смыслах) залегала под их огнём.
Теперь танки выдвигались вперёд, принимая на себя огонь, обнаруживали финские огневые точки (за что расплачивались приличными потерями – ведь Т-28 были отнюдь не неуязвимыми тяжёлыми танками, как те же КВ, СМК или Т-100, а лишь средними, с максимум 30-мм бронёй, чего к концу 30-х было уже недостаточно), как могли подавляли их и продвигались к тем самым пресловутым ДОТам. Не имея вооружения, чтоб уничтожить их, они своим огнём и бронёй лишь обеспечивали возможность для сапёров штурмовых групп заложить взрывчатку, которая собственно и уничтожала ДОТы.
Наткнувшись на минное поле, танки точно так же огнём прикрывали работу сапёров, делающих проходы в минных полях.
Всё маневрирование танков при этом заключалось лишь в оптимизации своей позиции и смене оной, когда тяжёлая артиллерия противника начинала угрожающе пристреливаться.
Вот это и есть работа «тяжёлого позиционного танка». Никакого «парового катка». Масса и длина лишь позволяют ему передвигаться на местности совершенно недоступной (без инженерного сопровождения) для техники более лёгких классов, а броня и вооружение позволяют ему выжить на поле боя и по возможности подавить огневые точки, до которых он может дотянуться.
Теперь, обращаем внимание на такой момент:
Если танк действует на местности, заблаговременно сделанной танконедоступной и, соответственно, появление танков противника в принципе исключено – зачем позиционному танку малокалиберные противотанковые пушки, абсолютно негодные для борьбы не то что с полевыми укреплениями, но даже с расчётами пушек и пулемётов противника в обычных траншеях, поскольку их осколочная граната уступает по эффективности банальной ручной гранате (та не пролетает мимо цели, убивая лишь персонально того неудачника, в которого, точнее через которого пролетает, и не успевает зарыться в грунт до сработки взрывателя, сводя осколочное действие к дымному хлопку фейерверочной шутихи).
Почтенный коллега уверен – танк прорыва может столкнуться с танками противника, когда «паровым катком» пройдёт всю полосу обороны противника. А как же! Ведь вражина обязательно бросит на участок прорыва танковые резервы, чтоб заткнуть брешь.
Вот только один нюансик – тяжёлые танки прорыва идут вперёд не сами по себе – прям за ними следом, с соответствующей инженерной поддержкой, по пробитой тяжёлыми танками «магистрали» между минных полей, рядов надолб и прочих заграждений, наступают средние и лёгкие танки, пехота.
Если прорыв удался, на оперативный простор выходят именно средние и лёгкие танки. А тяжёлые должны вместе с пехотой стрелкового корпуса прорыва обеспечивать фланги пробитого коридора и всемерно расширять его, продолжая бороться с огневыми точками в полевых укреплениях и подавлять остатки ПТО, мешающие наступлению средних и лёгких танков. Всё. Т.е. и тут противотанковые пушки тяжёлому танку на фиг не упёрлись. (Вообще, интересно, что это за уникальные цели, для которых трёхдюймового снарядика – много, а пули калибра 7,62 – мало?)
Конечно, если есть вторая полоса обороны, тяжёлые танки таким же макаром прорывают и её. Но дальше им идти некуда, да и незачем. Пробили брешь, расширили до уставной ширины — и можно спокойно подтягиваться в назначенный район дислокации или на СПАМ (сборный пункт аварийных машин).
А вот лёгкие танки и средние их качественного усиления, уже делились на группу ближнего действия, уничтожающую подходящие резервы и тяжёлую артиллерию, и группу дальнего действия – превращавшую тактический прорыв в оперативный.
Вот им-то как раз и нужны были скорострельные противотанковые пушки. На всякий случай встречи с теми самыми танками противника. Не Т-35 же, которых 60 штук на всю доблестную РККА, с ними бороться! «Мавры» сделали своё дело и могут с чистой совестью уйти на отдых.
И ещё. Вспомним. На Т-35 изначально, планировали установить не паршивый «окурок» короткостволой «полковушки», а специальную скорострельную танковую пушку ПС-3 с полуавтоматическим затвором, способную «работать» патронами и полкового и дивизионного орудия, с длиной ствола, обеспечивающей не меньшую бронепробиваемость, чем у 45-мм противотанковой пушки. Т.е. при той самой мифической необходимости бороться с танками противника Т-35 запросто мог бы использовать свою ПС-3. КТ официально считалась сугубо временным вариантом вооружения и Т-35А и Т-28, допускавшимся лишь до получения вполне себе ещё и противотанковой ПС-3.
Вот и получается, что две 45-мм пушки на Т-35А – по любому балласт.
Кто-то может возразить – их наличие позволяло-де обстреливать две-три цели! Самое смешное – повторившие чью-то глупость умные люди тут же поднимают «плач Ярославны» по поводу сложности управления огнём такого «многозадачного» вооружения. Ведь Т-35А даже командирской башенки не имел, а командир танка, к тому же, вынужден был «пахать» за пулемётчика главной башни!
Где уж тут ему управлять пятью башнями и тремя пушками! Да ещё по нескольким целям разом. В общем и целом – глупость. Не зря ведь на Т-35А ставили в качестве эксперимента флотскую систему управления огнём, позволявшую сконцентрировать огонь 2-3 башен на ОДНОЙ цели! Вопрос – нахуа?!
На основании вышесказанного, я лично считаю совершенно неоправданными ни столь «переразвитое» вооружение Т-35А, ни его запредельный вес.
Теперь, каким я вижу «идеальный» Т-35А при условии сохранения пятибашенной схемы (коли уж она так запала в душу кое-кому в руководстве РККА).
Пережившие образцовую позиционную войну с массированным применением танков, англо-французы были абсолютно правы (исходя из того опыта, конечно!), вооружая свои тяжёлые танки большим количеством пулемётов. То же самое касается их «архитектуры».
FCM 2C имел пушечную башню впереди, для уничтожения укреплённых огневых точек (замена 47-мм пушки на 105-мм гаубицу указывает на понимание недостаточности вооружения) и пулемётную башенку сзади.
Главное назначение этой башенки – самооборона танка в ближнем бою.
Для атаки FCM 2C имел ещё 4 пулемёта, сконцентрированные в передней части танка.
То же самое «Индепендент». Для уничтожения укреплённых огневых точек служила пушка в главной башне. Главной задачей малых пулемётных башенок была самооборона танка в ближнем бою – напомню – позиционный танк физически не может двигаться по заблаговременно доведённой до танконедоступности местности в стиле «парового катка», а пропущенные из-за неважного обзора огневые точки, да и просто отдельные бойцы противника (у кого боевой дух ещё не сломлен) вполне могут доставить с трудом продвигающемуся танку большие неприятности, вплоть до банального забрасывания гранатами или бутылками с коктейлем Молотова.
Вот для защиты танка от таких неприятностей и служат торчащие во все стороны пулемёты. И командиру танка нет нужды заниматься хер… целеуказанием для этих пулемётных башенок – они сами знают, кто их цели и им самим виднее, когда открывать по ним огонь.
Понятно, что вооружать эти башенки лучше всего не ручными пулемётами, как у Т-35А, а станковыми, как у «Индепендент», дабы оправдать название – «Индепендент» (независимый), т. е. способный продвигаться вперёд и активно действовать без сопровождения оберегающей танк в ближнем бою пехоты.
Поскольку поливать свинцом (в целях всё той же самообороны) желательно любые мало-мальски подозрительные цели – жизнь такого танка дороже любых патронов, возить такой танк этих самых патронов может и должен очень много. Скажем, как броневики ПМВ, умудрявшиеся погрузить и за час боя расстрелять из пары «Максимов» до 10 тыс. штук! Благо те «Максимы» имели систему дополнительного охлаждения стволов.
Но, без сомнения, главной «изюминкой» тяжёлого позиционного танка прорыва должно быть основное вооружение – то, что красуется в главной башне и предназначено для решения главной задачи – подавления укреплённых огневых точек.
Почтенный коллега с явным недоверием отнёсся к идее вооружить и наш танк, по примеру FCM 2C со 155-мм гаубицей, орудием корпусного калибра – дескать, нету у нас ничего подходящего, а если и найдётся, в башню того времени нипочём не влезет. В дыренковщие упрекал!
Тут он явно погорячился! Даже в РИ после неудачных опытов Дыренкова по созданию башни под 76,2-мм пушку для лёгких танков, стараниями более учёных конструкторов, изучивших все ошибки Дыренкова, была сделана вполне удачная башня для танков Т-26-4 и БТ-7А.
Ну, будем считать, что тот выпад – по банальному незнанию матчасти.
Теперь, вспоминаем и разбираемся.
В 1915 году из Франции в Россию, по русскому заказу, была доставлена лёгкая 105-мм горная гаубица. Её испытали и даже собирались модернизировать на Путиловском заводе под условия эксплуатации в нашей армии. Тем не менее, гаубица не была принята на вооружение – армии нуждалась не в раздувании номенклатуры калибров, а в увеличении выпуска обычных 122-мм гаубиц и боеприпасов к ним.
В общем, гаубицу «задвинули» на задворки Путиловского завода, откуда она позже перебралась прямиком в Артиллерийский музей.
А теперь прикинем – почему бы её не использовать для вооружения танка прорыва? Сравниваем: вес ствола с затвором у 76,2-мм полковой пушки обр. 27 г. (из которой сделали ублюдочную КТ) 230 кг. У 105-мм горной гаубицы Шнейдера — 240 кг. (Для сравнения, у 122-мм гаубицы обр. 10 г. — 426 кг).
Второй чрезвычайно важный параметр – длина отката.
У 76,2-мм полковой пушки обр. 27 г. длина отката – от 1030 мм до 930 мм.
У 105-мм горной гаубицы Шнейдера обр. 15 г. – максимальная длина отката 800 мм.
Т.е. уменьшить длину отката под установку в башне можно столь же легко, как и у той самой полковой трёхдюймовки, из которой слепили КТ.
Боевой вес орудий: полковушка обр. 27 г. – 740 кг. Боевой вес 105-м гаубицы – 732 кг.
И главная прелесть – вес трёхдюймового снаряда (самого мощного на тот момент среди всех танковых пушек, как утверждал почтенный коллега, игнорируя 155-мм гаубицу на последнем FCM 2C, и насколько он мощнее 75 мм-снаряда В-1 — я без справочника не скажу, но едва ли сильно) 6,5 кг. У 105-мм гаубицы снаряд весил почти вдвое больше – 12 кг.
А ведь чтоб не плодить калибры, никто нам не мешает выпускать ту самую гаубицу в версии «короткого танкового орудия», накинув ещё пару миллиметров – привычного нам, 107-мм калибра снаряд, вытянет ещё больше! Не как снаряд корпусной пушки обр. 10 г. (16 кг), конечно, но тоже вполне солидно!
Конечно, баллистика такой пушки будет так себе – но для стрельбы почти прямой наводкой по ДЗОТам и ДОТам, по пулемётным гнёздам и противотанковым пушкам – вполне нормально. В последних случаях, для столь мощного снаряда вполне достаточно будет и относительно близкого попадания.
Скажете – кто будет заморачиваться переделкой горной гаубицы в танковую пушку и её освоением в столь незначительной серии? А кто сказал, что незначительной? Такую пушку и на САУ на шасси Т-28 поставить можно и даже на шасси БТ!
И разве в РИ артиллерийский завод МЗМ не освоил выпуск вообще принципиально новой для него немецкой 152 мм мортиры, выпуск которой в итоге составил всего 129 орудий?
Кстати, о мортирах!
Утверждая, что у нас нет подходящих для установки в башне тяжёлого танка прорыва крупнокалиберных орудий, почтенный коллега проглядел не только 105-мм горную гаубицу Шнейдера, но и разработанные как раз в самое подходящее время полковые 122-мм мортиры М-5 и «Лом»!
Конечно, длина ствола у них всего 6,1 калибра (745 мм), но для наших целей и этого достаточно! Особенно при длине отката всего 525–500 мм и весе снаряда 12,5 кг. В боевом положении эти мортиры весили меньше, чем полковая трёхдюймовка обр. 27 г. (560 кг).
Обе эти 122-мм мортиры, как и в своё время 105-мм гаубица Шнейдера, не были приняты на вооружение, но разве из них нельзя было смастачить короткостволые, но зато чрезвычайно мощные (для своего времени) танковые пушки?
Странно, но почему-то почтенный коллега не назвал «дыренковщиной» 8 (ВОСЕМЬ!) вариантов нового советского танка Т-39, который проектировался на замену Т-35А, а ведь КАЖДЫЙ из тех вариантов должен был нести в главной башне именно 107-мм пушку.
Вот теперь и представим себе такой альтернативный Т-35А, у которого в четырёх малых башенках по станковому «Максиму», а в главной, большой башне короткая 105- или 107-мм пушка или даже 122-мм мортира, заточенная для настильной стрельбы (фактически та же короткая пушка). В дополнение к крупнокалиберному орудию, специально для целей, на которые ТАКИХ(!) тяжёлых снарядов уже объективно жалко (тот же пулемётик за бруствером или пушчёнка с пуленепробиваемым щитом), можно установить в главной башне крупнокалиберный пулемёт ДК или малокалиберную автоматическую пушку (20-мм «эрликон», «мадсен» или «гочкис» — да хоть тот же ШВАК). Командира порадуем персональной наблюдательной башенкой – это не сложно, ведь башни Т-35-1 и Т-35-2 были четырёхместные. В ней располагались наводчик орудия, командир – он же пулемётчик, заряжающий – он же радист и механик-моторист.
В альтернативном танке, наводчик будет наводить и тяжёлое орудие и обслуживать крупнокалиберный пулемёт (или 20-мм АП), командир сугубо командовать, а радист с мотористом заряжать тяжёлое орудие. Численность экипажа остаётся без изменения – те же 9 человек.
За счёт сокращения длины корпуса по сравнению с РИ Т-35А и отказа от средних двухместных башен в пользу одноместных пулемётных, можно усилить (в разумных пределах, чтоб без перегруза) бронезащиту.
Если, скажем, на РИ Т-35А стояли 50-30 мм лобовой брони и 20 ( 10 мм экраны) бортовой, то на АИ Т-35 можно будет поставить 50-35 мм лоб и 30 ( 8 мм экраны) борт. Для начала 30-х вполне солидный уровень бронезащиты, при котором масса танка едва ли превысит относительно приемлемые 45 тонн (по сравнению с 52 т. Т-35А).
Вот таких танков уже можно построить не 6 десятков для парадов, побольше – минимум на два полнокровных танковых полка для специальных штурмовых частей прорыва РГК.
§
7
Эта статья является как бы ответом на выпад почтенного коллеги keks88 на мой комментарий к статье почтенного коллеги СЕЖ«Танки СССР. Морское влияние».
Я не сторонник долгих и чаще всего бесплодных споров в ветках, тем более с массированным подтягиванием пространных портянок-цитат, толкуемых в самом широком диапазоне в случаях, когда сталкиваются два сугубо ИМХО, каждое из которых в принципе недоказуемо. Поэтому предпочитаю краткий обмен мнениями.
Так вот. В этой статейке я попробую чуть-чуть подробнее донести свою позицию. Но, для начала, сами «выступления» в ветке, чтоб стало ясно, с чего собственно всё началось, и почему эта тема меня лично так заинтересовала.
«Почтенный коллега! Т-35 заказывался и создавался как позиционный танк прорыва. Использоваться должен был для прорыва сильно и заблаговременно укреплённых линий обороны. Т. е. на местности, заранее сделанной танконедоступной для большинства типов танков. Спрашивается — какой дурак решил, что такому танку нужны две противотанковые «сорокапятки»? Если уж соблазнились английским «индепендентом» и решили лабать пятибашенный танк, ему более чем за глаза хватило бы «Максимов» в каждой из четырёх малых башен. Благо командиру танком, заморачиваться с целеуказанием для них никакой нужды нет — башнёры-стрелки малых башен обязаны самостоятельно обнаруживать цели и самостоятельно открывать по ним огонь — ведь главная их задача — САМООБОРОНА малоподвижного (в силу топографии) танка в ближнем бою. Тут пока каких-то приказов и целеуказаний дождёшься — танк подожгут сраными бутылками с коктейлем Молотова.
А вот в большой главной башне должно стоять реально полезное для борьбы с укреплениями орудие, калибром не ниже корпусного. От трёхдюймового «окурка» толку, что с козла молока. Пусть его Т-28 катают. Для такой роскошной громозеки, как Т-35, надо было мастачить 107-мм пушку (можно даже короткостволую) или приспосабливать 122-мм гаубицу. И опять-таки станковый пулемёт либо спарка ДТ, чтоб стрелять по очереди не перегревая стволы. Вот этой роскошью уже командует непосредственно командир танка, определяя наиболее «перспективные» цели.
Именно такой пятибашенный Т-35 я считаю оптимальным. Может когданить распишу про него статейку…» (Ansar02)
«Мне вот интересно, что вы понимаете под позиционностью танка? То что он приехал-встал на денек-другой и давай ипошить из главного калибра? Или то, что он должен этот самый позиционный фронт проломить, давя оборону как паровой каток?
Собственно отсюда и концепция рассредоточения огня и вытекающая из огромных размеров БО огромная же длина, которая скорее в плюс, помогая преодолевать всяческие траншеи, рвы и прочие мелкие неприятности, которые для малышей типа Т-26 становятся непреодолимыми.
Хочу напомнить, что изначально у Т-35-1 в нижнем ярусе стояли 37мм Б-3, которые в 32ом с производства тю-тю. Вот и заменили на 45мм. При этом если проводить аналогию с линейными кораблями флота (что любили, я так понимаю, делать в СССР 20-30ых — см. ранжирование ТБ-1-3-4), то очевидно, что 45мм — вспомогательный калибр, для целей, которым 76мм много, а пулеметов мало. Или например для танков, с которыми Т-35 тоже мог встретиться в глубине обороны.
Абсолютно такая же концепция заложена в большом количестве других многопушечных/многобашенных танков — см. Черчилль 1, М3 Ли, В1, Японский Тип-95 и другие, не вышедшие из стадии проектов.
КТ-28 — танковое орудие с самым мощным ОФом на начало 30ых, если что. Мощнее НЕТ НИ У КОГО. Только ТГ-5, который опять же советский и очень сильно экспериментальный. Ну и немецкий опытный GrossTraktor, тоже опытный и секретный. При этом немец картониумный и при столкновении с танками — будет сасай сасай.
Ну и я очень хочу посмотреть, как вы в ту башню будете запихивать 107мм (кстати короткую создать еще надо), или 122мм.
Вобщем фантазировать вам никто не помешает. Курчевскому, Гроховскому, Таубину, и прочим Дыренковым тоже никто не мешал… до поры до времени. Первый задержал развитие нашей артиллерии на несколько лет, второй плодил фантастические проекты типа танка на воздушной подушке, третий фактически сорвал перевооружение ВВС РККА перед войной» (keks88)
Итак, бум разбираться. Точнее, более подробно рассматривать сугубо мою личную точку зрения на сей вопрос.
Тяжёлый позиционный танк прорыва Т-35 создавался под очевидным влиянием британского пятибашенного танка аналогичного назначения А1Е1 «Индепендент», изготовленного ещё в 1926 году.
Вооружение британского тяжёлого танка располагалось в пяти башнях. Четыре башни малые – пулемётные, вооружались каждая одним станковым пулемётом «Виккерс». В большой центральной башне стояла 47-мм пушка. Сразу надо отметить, что изначально танк проектировался в двух вариантах – башенном и безбашенном (с размещением вооружения в корпусе и спонсонах). В последнем случае, предполагалась установка пушки трёхдюймового калибра.
Но военные отдали предпочтение более современному, башенному варианту, при этом, прекрасно понимая, что 47-мм пушка в принципе не годится для борьбы с полевыми укреплениями – главной целью танка прорыва. Но танк был экспериментальным, и с этой «профессиональной импотенцией», пока, были готовы мириться.
Именно пока, поскольку перед глазами англичан уже был нагляднейший пример эксплуатации тяжёлого французского танка прорыва FCM 2C,
также вооружённого 47-мм пушкой в главной башне. Пушкой, оказавшейся столь очевидно негодной для борьбы с укреплениями, что в 1926-ом году (как раз когда «Индепендент» вышел на испытания) французы в качестве эксперимента перевооружили один FCM 2C короткостволой 155-мм гаубицей (Кто там утверждал, что танковых орудий мощнее нашей трёхдюймовки в мире нет?).
А свой новый средний танк B-1 французы изначально (и раньше, чем в СССР Т-35, поскольку прототипы В-1 строились в 26-30 г.г.) спроектировали вооружённым 75-мм пушкой, правда, в корпусе. В башне же должна была красоваться лишь спарка 7,5-мм станковых пулемётов – что в принципе понятно – если танк создаётся как средство прорыва, никакая пушка среднего калибра (больше 20, но меньше 75 мм) ему на фиг не упёрлась – это просто балласт.
То, что в итоге французы поставили на свой СРЕДНИЙ танк В-1 другую башню с 47-мм пушкой, говорит вовсе не о том, что им страшно захотелось пострелять по полевым укреплениям ещё и из 47-мм пушчёнки – хрен там, они просто осознали, что для среднего В-1 задача прорыва сильноукреплённых полос обороны отнюдь не единственная. Средний танк – это универсал, и, соответственно, вооружён он должен быть, как универсал – и 75-мм гаубицей для подавления огневых точек в полевых укреплениях, и 47-мм пушкой для борьбы с бронетехникой противника.
Все эти нюансы были (я надеюсь!) изучены нашими специалистами, приступившими к разработке отечественного тяжёлого танка. В результате, на свет божий появился танк-прототип Т-35-1, с боевой массой около 38 тонн (хотя в заказе фигурировала 35-тонная машина), вооружением в корпусе (курсовой пулемёт) и в пяти башнях: 76,2-мм пушка и пулемёт в главной – большой, два пулемёта в двух малых башнях, расположенных по диагонали, и две 37-мм пушки (большой мощности) в двух аналогичных малых башнях по другой диагонали.
Такое размещение вооружения позволяло концентрировать огонь из 76,2-мм пушки, одной 37-мм пушки и минимум двух пулемётов в любом направлении.
Второй опытный образец Т-35-2 был заточен уже под двигатель М-17 (вместо М-6), с соответствующей трансмиссией и усовершенствованной подвеской. Для упрощения серийного производства, башню смастачили цилиндрической формы. Никаких других изменений в конструкции не было.
Тем не менее, этого нашим максималистам показалось мало, и на серийном танке Т-35А вместо двух малых одноместных башенок с 37-мм пушками (как совершенно верно указал почтенный коллега keks88, снятыми с производства), уже красовались большие двухместные башни со спарками 45-мм пушки и пулемёта.
Это позволило увеличить калибр вспомогательной артиллерии и плотность огня в любом секторе минимум ещё на один пулемёт. К тому же, при наличии заряжающего, 45-мм пушка могла стрелять гораздо быстрее, чем 37-мм с единственным башнёром-«многостаночником».
Теперь попробуем разобраться, оправдано ли было такое «революционное» увеличение огневой мощи.
Тут надо сразу отметить, чем за эту роскошь было заплачено. Боевая масса серийного Т-35А с 37,5 тонн выросла до 50,1 т. Из-за чего трансмиссия тупо надорвалась и танк превратился в сугубо парадную страшилку, для которой любой выезд в поле оканчивался поломкой.
А каков эффект в боевом применении?
Почтенный коллега keks88 заявил, что тактика применения позиционного танка прорыва — это «паровым катком пройти через сильно укреплённую полосу обороны». Мне так и видятся за этими словами горящие благородным безумием глаза главного «стратега» РККА М.В. Тухачевского.
Ребята – какой на фиг «паровой каток»? Где? В полосе заблаговременно подготовленной обороны? С дуба рухнули? Ладно Тухачевский – идиот известный, ему такое ляпнуть простительно.
Заблаговременно созданная оборона тем и отличается от обычной, наспех созданной полевой, что обороняющаяся сторона имела время и средства для обеспечения формальной неприступности такой обороны. Касательно танков это означает, что сама местность сделана ТАНКОНЕДОСТУПНОЙ ни для развёртывания, ни для маневрирования, ни для передвижения вообще, танков большинства классов!
Эта местность содержит противотанковые рвы, надолбы, эскарпы и прочие инженерные заграждения. К тому же она насыщена противотанковыми минами и фугасами.
Только осознав это, можно допенькать, что о каком-то «паровом катке» можно рассуждать, только приколотив ко лбу дорожным гвоздём значок «юный тухачевец».
Зато наконец-то на свет Божий появляется кем-то неправильно понятый термин «позиционный танк».
Почтенный коллега (видно, что не дурак) откровенно спросил, что под этим следует понимать, усомнившись, что он означает танк, который тупо занял позицию и стоит себе день-два, постреливая в сторону противника.
Почтенный коллега и не подозревал, насколько он близок к суровым боевым реалиям!
Теперь, чтоб всё встало на свои места, представим себе участок Линии Маннергейма, где под огнём ДЗОТов и ДОТов пехота залегла и не может продвинуться вперёд, даже несмотря на то, что атаке предшествовала мощная артподготовка.
И тут, на сцене появляются средние танки Т-28 с приданными 20-ой ТТбр опытными тяжёлыми танками.
Что же они делают? Проходят «паровым катком» Линию Маннергейма? Для СМК такой проход (вместе с Зимней войной) уже закончился на мощном фугасе. Были и более удачные попытки, но к прорыву они не привели. Финские ДОТы были целы, и наша пехота намертво (во всех смыслах) залегала под их огнём.
Теперь танки выдвигались вперёд, принимая на себя огонь, обнаруживали финские огневые точки (за что расплачивались приличными потерями – ведь Т-28 были отнюдь не неуязвимыми тяжёлыми танками, как те же КВ, СМК или Т-100, а лишь средними, с максимум 30-мм бронёй, чего к концу 30-х было уже недостаточно), как могли подавляли их и продвигались к тем самым пресловутым ДОТам. Не имея вооружения, чтоб уничтожить их, они своим огнём и бронёй лишь обеспечивали возможность для сапёров штурмовых групп заложить взрывчатку, которая собственно и уничтожала ДОТы.
Наткнувшись на минное поле, танки точно так же огнём прикрывали работу сапёров, делающих проходы в минных полях.
Всё маневрирование танков при этом заключалось лишь в оптимизации своей позиции и смене оной, когда тяжёлая артиллерия противника начинала угрожающе пристреливаться.
Вот это и есть работа «тяжёлого позиционного танка». Никакого «парового катка». Масса и длина лишь позволяют ему передвигаться на местности совершенно недоступной (без инженерного сопровождения) для техники более лёгких классов, а броня и вооружение позволяют ему выжить на поле боя и по возможности подавить огневые точки, до которых он может дотянуться.
Теперь, обращаем внимание на такой момент:
Если танк действует на местности, заблаговременно сделанной танконедоступной и, соответственно, появление танков противника в принципе исключено – зачем позиционному танку малокалиберные противотанковые пушки, абсолютно негодные для борьбы не то что с полевыми укреплениями, но даже с расчётами пушек и пулемётов противника в обычных траншеях, поскольку их осколочная граната уступает по эффективности банальной ручной гранате (та не пролетает мимо цели, убивая лишь персонально того неудачника, в которого, точнее через которого пролетает, и не успевает зарыться в грунт до сработки взрывателя, сводя осколочное действие к дымному хлопку фейерверочной шутихи).
Почтенный коллега уверен – танк прорыва может столкнуться с танками противника, когда «паровым катком» пройдёт всю полосу обороны противника. А как же! Ведь вражина обязательно бросит на участок прорыва танковые резервы, чтоб заткнуть брешь.
Вот только один нюансик – тяжёлые танки прорыва идут вперёд не сами по себе – прям за ними следом, с соответствующей инженерной поддержкой, по пробитой тяжёлыми танками «магистрали» между минных полей, рядов надолб и прочих заграждений, наступают средние и лёгкие танки, пехота.
Если прорыв удался, на оперативный простор выходят именно средние и лёгкие танки. А тяжёлые должны вместе с пехотой стрелкового корпуса прорыва обеспечивать фланги пробитого коридора и всемерно расширять его, продолжая бороться с огневыми точками в полевых укреплениях и подавлять остатки ПТО, мешающие наступлению средних и лёгких танков. Всё. Т.е. и тут противотанковые пушки тяжёлому танку на фиг не упёрлись. (Вообще, интересно, что это за уникальные цели, для которых трёхдюймового снарядика – много, а пули калибра 7,62 – мало?)
Конечно, если есть вторая полоса обороны, тяжёлые танки таким же макаром прорывают и её. Но дальше им идти некуда, да и незачем. Пробили брешь, расширили до уставной ширины — и можно спокойно подтягиваться в назначенный район дислокации или на СПАМ (сборный пункт аварийных машин).
А вот лёгкие танки и средние их качественного усиления, уже делились на группу ближнего действия, уничтожающую подходящие резервы и тяжёлую артиллерию, и группу дальнего действия – превращавшую тактический прорыв в оперативный.
Вот им-то как раз и нужны были скорострельные противотанковые пушки. На всякий случай встречи с теми самыми танками противника. Не Т-35 же, которых 60 штук на всю доблестную РККА, с ними бороться! «Мавры» сделали своё дело и могут с чистой совестью уйти на отдых.
И ещё. Вспомним. На Т-35 изначально, планировали установить не паршивый «окурок» короткостволой «полковушки», а специальную скорострельную танковую пушку ПС-3 с полуавтоматическим затвором, способную «работать» патронами и полкового и дивизионного орудия, с длиной ствола, обеспечивающей не меньшую бронепробиваемость, чем у 45-мм противотанковой пушки. Т.е. при той самой мифической необходимости бороться с танками противника Т-35 запросто мог бы использовать свою ПС-3. КТ официально считалась сугубо временным вариантом вооружения и Т-35А и Т-28, допускавшимся лишь до получения вполне себе ещё и противотанковой ПС-3.
Вот и получается, что две 45-мм пушки на Т-35А – по любому балласт.
Кто-то может возразить – их наличие позволяло-де обстреливать две-три цели! Самое смешное – повторившие чью-то глупость умные люди тут же поднимают «плач Ярославны» по поводу сложности управления огнём такого «многозадачного» вооружения. Ведь Т-35А даже командирской башенки не имел, а командир танка, к тому же, вынужден был «пахать» за пулемётчика главной башни!
Где уж тут ему управлять пятью башнями и тремя пушками! Да ещё по нескольким целям разом. В общем и целом – глупость. Не зря ведь на Т-35А ставили в качестве эксперимента флотскую систему управления огнём, позволявшую сконцентрировать огонь 2-3 башен на ОДНОЙ цели! Вопрос – нахуа?!
На основании вышесказанного, я лично считаю совершенно неоправданными ни столь «переразвитое» вооружение Т-35А, ни его запредельный вес.
Теперь, каким я вижу «идеальный» Т-35А при условии сохранения пятибашенной схемы (коли уж она так запала в душу кое-кому в руководстве РККА).
Пережившие образцовую позиционную войну с массированным применением танков, англо-французы были абсолютно правы (исходя из того опыта, конечно!), вооружая свои тяжёлые танки большим количеством пулемётов. То же самое касается их «архитектуры».
FCM 2C имел пушечную башню впереди, для уничтожения укреплённых огневых точек (замена 47-мм пушки на 105-мм гаубицу указывает на понимание недостаточности вооружения) и пулемётную башенку сзади.
Главное назначение этой башенки – самооборона танка в ближнем бою.
Для атаки FCM 2C имел ещё 4 пулемёта, сконцентрированные в передней части танка.
То же самое «Индепендент». Для уничтожения укреплённых огневых точек служила пушка в главной башне. Главной задачей малых пулемётных башенок была самооборона танка в ближнем бою – напомню – позиционный танк физически не может двигаться по заблаговременно доведённой до танконедоступности местности в стиле «парового катка», а пропущенные из-за неважного обзора огневые точки, да и просто отдельные бойцы противника (у кого боевой дух ещё не сломлен) вполне могут доставить с трудом продвигающемуся танку большие неприятности, вплоть до банального забрасывания гранатами или бутылками с коктейлем Молотова.
Вот для защиты танка от таких неприятностей и служат торчащие во все стороны пулемёты. И командиру танка нет нужды заниматься хер… целеуказанием для этих пулемётных башенок – они сами знают, кто их цели и им самим виднее, когда открывать по ним огонь.
Понятно, что вооружать эти башенки лучше всего не ручными пулемётами, как у Т-35А, а станковыми, как у «Индепендент», дабы оправдать название – «Индепендент» (независимый), т. е. способный продвигаться вперёд и активно действовать без сопровождения оберегающей танк в ближнем бою пехоты.
Поскольку поливать свинцом (в целях всё той же самообороны) желательно любые мало-мальски подозрительные цели – жизнь такого танка дороже любых патронов, возить такой танк этих самых патронов может и должен очень много. Скажем, как броневики ПМВ, умудрявшиеся погрузить и за час боя расстрелять из пары «Максимов» до 10 тыс. штук! Благо те «Максимы» имели систему дополнительного охлаждения стволов.
Но, без сомнения, главной «изюминкой» тяжёлого позиционного танка прорыва должно быть основное вооружение – то, что красуется в главной башне и предназначено для решения главной задачи – подавления укреплённых огневых точек.
Почтенный коллега с явным недоверием отнёсся к идее вооружить и наш танк, по примеру FCM 2C со 155-мм гаубицей, орудием корпусного калибра – дескать, нету у нас ничего подходящего, а если и найдётся, в башню того времени нипочём не влезет. В дыренковщие упрекал!
Тут он явно погорячился! Даже в РИ после неудачных опытов Дыренкова по созданию башни под 76,2-мм пушку для лёгких танков, стараниями более учёных конструкторов, изучивших все ошибки Дыренкова, была сделана вполне удачная башня для танков Т-26-4 и БТ-7А.
Ну, будем считать, что тот выпад – по банальному незнанию матчасти.
Теперь, вспоминаем и разбираемся.
В 1915 году из Франции в Россию, по русскому заказу, была доставлена лёгкая 105-мм горная гаубица. Её испытали и даже собирались модернизировать на Путиловском заводе под условия эксплуатации в нашей армии. Тем не менее, гаубица не была принята на вооружение – армии нуждалась не в раздувании номенклатуры калибров, а в увеличении выпуска обычных 122-мм гаубиц и боеприпасов к ним.
В общем, гаубицу «задвинули» на задворки Путиловского завода, откуда она позже перебралась прямиком в Артиллерийский музей.
А теперь прикинем – почему бы её не использовать для вооружения танка прорыва? Сравниваем: вес ствола с затвором у 76,2-мм полковой пушки обр. 27 г. (из которой сделали ублюдочную КТ) 230 кг. У 105-мм горной гаубицы Шнейдера — 240 кг. (Для сравнения, у 122-мм гаубицы обр. 10 г. — 426 кг).
Второй чрезвычайно важный параметр – длина отката.
У 76,2-мм полковой пушки обр. 27 г. длина отката – от 1030 мм до 930 мм.
У 105-мм горной гаубицы Шнейдера обр. 15 г. – максимальная длина отката 800 мм.
Т.е. уменьшить длину отката под установку в башне можно столь же легко, как и у той самой полковой трёхдюймовки, из которой слепили КТ.
Боевой вес орудий: полковушка обр. 27 г. – 740 кг. Боевой вес 105-м гаубицы – 732 кг.
И главная прелесть – вес трёхдюймового снаряда (самого мощного на тот момент среди всех танковых пушек, как утверждал почтенный коллега, игнорируя 155-мм гаубицу на последнем FCM 2C, и насколько он мощнее 75 мм-снаряда В-1 — я без справочника не скажу, но едва ли сильно) 6,5 кг. У 105-мм гаубицы снаряд весил почти вдвое больше – 12 кг.
А ведь чтоб не плодить калибры, никто нам не мешает выпускать ту самую гаубицу в версии «короткого танкового орудия», накинув ещё пару миллиметров – привычного нам, 107-мм калибра снаряд, вытянет ещё больше! Не как снаряд корпусной пушки обр. 10 г. (16 кг), конечно, но тоже вполне солидно!
Конечно, баллистика такой пушки будет так себе – но для стрельбы почти прямой наводкой по ДЗОТам и ДОТам, по пулемётным гнёздам и противотанковым пушкам – вполне нормально. В последних случаях, для столь мощного снаряда вполне достаточно будет и относительно близкого попадания.
Скажете – кто будет заморачиваться переделкой горной гаубицы в танковую пушку и её освоением в столь незначительной серии? А кто сказал, что незначительной? Такую пушку и на САУ на шасси Т-28 поставить можно и даже на шасси БТ!
И разве в РИ артиллерийский завод МЗМ не освоил выпуск вообще принципиально новой для него немецкой 152 мм мортиры, выпуск которой в итоге составил всего 129 орудий?
Кстати, о мортирах!
Утверждая, что у нас нет подходящих для установки в башне тяжёлого танка прорыва крупнокалиберных орудий, почтенный коллега проглядел не только 105-мм горную гаубицу Шнейдера, но и разработанные как раз в самое подходящее время полковые 122-мм мортиры М-5 и «Лом»!
Конечно, длина ствола у них всего 6,1 калибра (745 мм), но для наших целей и этого достаточно! Особенно при длине отката всего 525–500 мм и весе снаряда 12,5 кг. В боевом положении эти мортиры весили меньше, чем полковая трёхдюймовка обр. 27 г. (560 кг).
Обе эти 122-мм мортиры, как и в своё время 105-мм гаубица Шнейдера, не были приняты на вооружение, но разве из них нельзя было смастачить короткостволые, но зато чрезвычайно мощные (для своего времени) танковые пушки?
Странно, но почему-то почтенный коллега не назвал «дыренковщиной» 8 (ВОСЕМЬ!) вариантов нового советского танка Т-39, который проектировался на замену Т-35А, а ведь КАЖДЫЙ из тех вариантов должен был нести в главной башне именно 107-мм пушку.
Вот теперь и представим себе такой альтернативный Т-35А, у которого в четырёх малых башенках по станковому «Максиму», а в главной, большой башне короткая 105- или 107-мм пушка или даже 122-мм мортира, заточенная для настильной стрельбы (фактически та же короткая пушка). В дополнение к крупнокалиберному орудию, специально для целей, на которые ТАКИХ(!) тяжёлых снарядов уже объективно жалко (тот же пулемётик за бруствером или пушчёнка с пуленепробиваемым щитом), можно установить в главной башне крупнокалиберный пулемёт ДК или малокалиберную автоматическую пушку (20-мм «эрликон», «мадсен» или «гочкис» — да хоть тот же ШВАК). Командира порадуем персональной наблюдательной башенкой – это не сложно, ведь башни Т-35-1 и Т-35-2 были четырёхместные. В ней располагались наводчик орудия, командир – он же пулемётчик, заряжающий – он же радист и механик-моторист.
В альтернативном танке, наводчик будет наводить и тяжёлое орудие и обслуживать крупнокалиберный пулемёт (или 20-мм АП), командир сугубо командовать, а радист с мотористом заряжать тяжёлое орудие. Численность экипажа остаётся без изменения – те же 9 человек.
За счёт сокращения длины корпуса по сравнению с РИ Т-35А и отказа от средних двухместных башен в пользу одноместных пулемётных, можно усилить (в разумных пределах, чтоб без перегруза) бронезащиту.
Если, скажем, на РИ Т-35А стояли 50-30 мм лобовой брони и 20 ( 10 мм экраны) бортовой, то на АИ Т-35 можно будет поставить 50-35 мм лоб и 30 ( 8 мм экраны) борт. Для начала 30-х вполне солидный уровень бронезащиты, при котором масса танка едва ли превысит относительно приемлемые 45 тонн (по сравнению с 52 т. Т-35А).
Вот таких танков уже можно построить не 6 десятков для парадов, побольше – минимум на два полнокровных танковых полка для специальных штурмовых частей прорыва РГК.
Рассказы об оружии. танк т-35. самый бесполезный в мире?
Ну вот, благодаря Музею военной техники в Верхней Пышме дошла очередь и до Т-35. Действительно, с одной стороны, машина эпохальная и примечательная, неравнодушным не оставит никого, оказавшегося рядом. С другой стороны, не будучи даже специалистом, понимаешь, что это чудовище если и способно, то не на многое.
Оказавшись рядом с этим монстром, примерно такие чувства я поймал. Это было еще в Кубинке. Там Т-35 вообще задвинут в угол, его даже не обойти. Но можно просто сфотографироваться. Что я, собственно, и сделал.
Ну и получил пакет эмоций бесплатно. Танк действительно впечатляет размерами.
И вот вторая встреча с Т-35, пусть не на 100% соответствующим истории, зато – ходовым. Вообще в музее в Верхней Пышме этот Т-35 именуется «ходовым макетом». То есть внешне соответствует, а внутри — нет. Зато на ходу. Может принимать участие в парадах, что, собственно, и было основной задачей этого танка.
Дальше у нас (как обычно, впрочем) – детектив! И ответ на вопрос: «А с чего бы оно вообще?»
Для начала – плюем на сказку о советской склонности к гигантомании. Не было ее в середине 20-х годов, хотите верьте, хотите – нет. Не с чего было гигантоманить. Ибо не было в молодой Стране Советов ничего. Ни заводов современных, ни кадров.
Особенно не хватало инженеров. Те, что были, далеко не все успели в эмиграцию смыться, а те, что остались… Ну успели некоторые об этом пожалеть. Но проблемы это не меняет.
Единственное, чего у страны хватало – это амбиций. И желания реализовать если не все, то почти все.
Естественно, советские «специалисты» во все глаза смотрели в Европу. И это вполне оправданно, учитывая, что от царя-батюшки нам танков не перепало ни одного по причине полного их отсутствия.
А созданием многобашенных чудищ занимались в то время почти все. Мода была такая, общемировая, так что было откуда взяться такой тенденции. То, что не все смогли реализовать — это другой вопрос.
В танковых классификациях практически всех крупных стран того времени существовали тяжелые танки, задачей которых был прорыв сильно укрепленных оборонительных линий противника. Подобные машины должны были иметь мощную защиту (в идеале противоснарядную) и мощное вооружение, они должны были непосредственно сопровождать пехоту во время атаки на вражеские позиции и методично подавлять огневые точки неприятеля.
В конце 20-х годов РККА худо-бедно, но обзавелась своим легким танком. Мы о нем рассказывали, это Т-18 на базе «Рено».
А вот с тяжелым танком надо было что-то делать. И кому-то.
Разработка первого советского тяжелого танка тесно связана с именем немецкого конструктора Эдварда Гротте. Кто-то называет его талантливым, лично я думаю, что он был даже гениален. И, как все гении, был немного того… на грани с потерей реальности.
Но тем не менее, в начале 1930 года Гротте с группой инженеров засел за создание танка. Вроде бы среднего, но… Мы знаем этот шедевр как ТГ-1 или просто «танк Гротте».
Однако, несмотря на многие реально интересные технические решения, использованные при создании ТГ-1, он так и не был запущен в широкое производство.
Не смогли. И Гротте тут, в принципе-то, и ни при чем. Его танк реально был сложен для нашей промышленности. И для бюджета, то есть перевожу: вышел очень сложным и очень дорогим.
А потом случилось так, что расстроенного Гротте совсем уж понесло. И выразилось это в проекте тяжелого танка весом в 100 тонн, с количеством башен от 3-х до 5-ти.
В общем, Гротте отправили обратно в Германию, где он продолжил также безуспешно плодить монстров, а наши инженеры, набравшиеся опыта у Гротте, приступили к созданию собственного тяжелого танка – Т-35.
Для начала, как это было принято тогда, прокатились в Англию. Англичане показали собственное чудище, танк Independent, опытный образец которого был построен в 1929 году, но в серию не пошел.
Насколько это оказало влияние на советских конструкторов, неизвестно, но наш Т-35 очень уж похож на британца.
В 1931 году был создан прототип Т-35-1, который имел массу 42 тонны, был вооружен тремя орудиями (одним 76-мм и двумя 37-мм) и тремя пулеметами.
Экипаж Т-35-1 состоял из десяти человек, машина имела двигатель (авиационный М-11) в 500 л. с., что позволял ей развивать скорость до 28 км/ч. Максимальная толщина брони достигала 40 мм, а запас хода равнялся 150 км.
В 1933 году была сделана следующая модификация танка – Т-35-2, он даже успел поучаствовать в параде на Красной площади. Однако уже в этот момент конструкторы разрабатывали Т-35А – новый танк, который и пошел в серийное производство.
Т-35А сильно отличался от прототипов, изменилась длина и форма корпуса, на танк были установлены башни другой конструкции и размеров, в ходовой тоже были изменения. По сути, это вообще был другой танк.
В 1933 году Т-35А был принят на вооружение. Производство наладили на Харьковском паровозном заводе, по причине соответствующих размеров. В 1934 году Т-35 начал поступать в войска.
ТТХ тяжелого танка Т-35
Основные характеристики:
Боевая масса, т: 54
Экипаж, чел: 10
Габариты, мм:
Длина: 9720
Ширина: 3200
Высота: 3740
Клиренс: 570
Толщина брони, мм:
передний наклонный лист: 70
верхний наклонный лист: 20
лобовой лист:20
борта корпуса, подбашенная коробка: 25
борт большой башни: 25
крыша большой башни: 15
борт средней башни: 20
крыша средней башни: 10
борт малой башни: 20
крыша малой башни: 10
Двигатель: М-11, 500 л.с.
Максимальная скорость, км/ч:
по шоссе: 28,9
по проселку: 14
Запас хода, км:
по шоссе: 120
по проселку: 80-90
Емкость топливных баков, л: 910
Преодолеваемые препятствия:
подъём, град: 20
вертикальная стенка, м: 1,2
глубина брода, м: 1
ров, м: 3,5
Вооружение
Пушка КТ-28, шт: 1
Калибр, мм: 76,2
Угол вертикального наведения, град: -5… 25
Угол горизонтального наведения, град: 360
Боекомплект, шт: 96
Пушка 20К, шт: 2
Калибр, мм: 45
Угол вертикального наведения, град: -6… 22
Угол горизонтального наведения, град: 94
Боекомплект, шт: 226
Пулемёт ДТ, шт: 5
Калибр, мм: 7,62
Боекомплект, шт: 10 080
Всего было выпущено 59 единиц Т-35.
Интересный нюанс в части экипажа. Вообще, думаю, будет уместно привести полный расклад по экипажу Т-35, потому что некоторые моменты всех повеселят.
1. Командир машины. Старший лейтенант. Вообще, старлей в то время командовал танковой ротой, но тут почти все в норме. По количеству стволов и членов экипажа Т-35 до роты Т-26 не дотягивал самую малость.
Сидел командир в главной башне и по совместительству с командованием танком и выдачей целеуказаний, заряжал вместе с радистом и стрелял из главного (76-мм) орудия.
Вы бы хотели оказаться на его месте? Честно? Я – ни за какие коврижки.
2. Заместитель командира танка. Лейтенант. Находился в башне №2 (передняя с 45-мм пушкой) вместе с пулеметчиком. Вел огонь из орудия, отвечал за все вооружение танка.
3. Танковый техник. Воентехник 2 ранга. Управлял танком в движении, отвечал за техническое состояние машины.
4. Механик-водитель. Старшина. Находился в башне №3 (передняя пулеметная). Вел огонь из пулемета, при необходимости заменял техника, так как являлся заместителем водителя танка.
5. Командир главной башни. Помощник командира взвода (это должность или звание, короче, три треугольника в петлице). Вел огонь из 76-мм орудия отвечал за все вооружение главной башни.
6. Командир башни №2. Командир отделения (два треугольника в петлице). Отвечал за вооружение башни, был заряжающим 45-мм пушки при заместителе командира танка.
7. Командир башни №4 (задняя пушечная). Командир отделения. Вел огонь из 45-мм пушки, являлся заместителем командира главной башни.
8. Младший механик-водитель. Командир отделения. Находился в башне №4, осуществлял функции заряжающего. В обязанности входил уход за моторно-трансмиссионной группой танка.
9. Командир пулеметной башни №5 (задняя пулеметная). Командир отделения. Вел огонь из пулемета.
10. Радист-телеграфист. Командир отделения. Находился в главной башне, занимался радиостанцией, в бою выполнял обязанности заряжающего 76-мм орудия.
И у каждого танка было еще 2 члена экипажа, которые в бой не шли, но в экипаже находились.
11. Старший механик-водитель. Помощник командира взвода. Обеспечивал уход за ходовой и трансмиссией. Заместитель механика-водителя.
12. Моторист. Младший техник. Обслуживал двигатель.
В целом интересная картина, правда? Рядовых в экипаже не было. Но с другой стороны, Т-35 из состава тяжелого танкового полка Резерва ВГК – это вам не полк танкеток. Расклады другие.
Что можно добавить по самой машине.
Главная башня Т-35 и башня танка Т-28 первых выпусков были идентичными по конструкции, а когда в дело пошли конические башни, разница заключалась в том, что у главной башни Т-35 не было шаровой штатной установки кормового пулемёта. В остальном – полная идентичность.
Башня имела цилиндрическую форму и развитую кормовую нишу. В передней части на цапфах устанавливалось 76-миллиметровое орудие, справа от него размещался пулемёт. Для удобства экипажа башню оснащали подвесным полом.
Конструкция средних башен идентична башням танка БТ-5, однако без кормовой ниши, чтобы ниша не мешала повороту. Форма башен цилиндрическая, с двумя люками для доступа экипажа. 45-миллиметровая пушка и пулемёт, спаренный с ней, устанавливались в ее передней части.
Малые пулемётные башни имели такую же конструкцию, как и пулемётные башни танка Т-28, однако, в отличие от них, были оснащены кольцевыми рымами, используемыми при демонтаже.
Если посчитать, то Т-35 был вооружен как один средний танк Т-28 и два лёгких танка Т-26. Что уже приближалось в действительности к роте легких танков по массе залпа.
Однако 4 легких танка обладали значительно большей маневренностью и скоростью. Это бесспорно, конечно.
Но и тут будет гора нюансов. Да, конечно, первые Т-35 вполне соответствовали оперативно-техническим требованиям, которые предъявлялись к тяжёлым танкам в РККА того времени.
Если серьезно, то огневая мощь Т-35 превосходила мощь любого танка мира. Пять пулемётов и три пушки обеспечивали круговой массированный огонь во всех направлениях одновременно, что давало определённые преимущества при борьбе с пехотой противника в глубине его обороны.
Однако реально управлять такой (не побоюсь этого слова) структурой командиру танка было нереально. Он, командир, просто не мог эффективно управлять огнем. Ведь, кроме целеуказания, он должен был еще указывать мехводу, куда ехать, стрелять из пушки и указывать всем остальным, куда вести огонь. Бред, конечно.
О мехводе хочу сказать пару слов. Им реально надо было управлять, так как он ни черта не видел со своего места. Далеко выдвинутые вперед гусеницы просто перекрывали весь боковой обзор и мехвод мог смотреть только вперед, в весьма ограниченном секторе.
Плюс танк прорыва со столь незначительной скоростью и никакой маневренностью – просто прекрасная мишень для противника. Хотя броня даже к 1941 году имела претензии на противоснарядную.
Таким образом, Т-35 к 1941 году морально устарел, но с вооружения его не сняли. Реально «чемодан без ручки». Тяжелый, неудобный, а выбросить жаль. Все прекрасно понимали, что времена этого монстра закончились давно, но новые танки были еще на подходе, и решили, что Т-35 еще послужит.
По состоянию на 22.05.1941 г., в Красной армии насчитывалось 48 танков Т-35, которые стояли на вооружении 67 и 68 танковых полков 34 танковой дивизии Киевского ОВО.
Остальные были раскиданы по испытательным полигонам и учебным заведениям.
Все Т-35, которые имелись в распоряжении 34-й танковой дивизии, находились в районе Равы-Русской к началу войны и были практически сразу же потеряны. При этом всего 7 машин потеряли непосредственно в боях, 6 были в ремонте на момент начала военных действий, а другие 35 вышли из строя из-за неисправностей, сломались во время марша и были уничтожены или брошены экипажами.
Последнее применение двух Т-35 зафиксировано в битве под Москвой.
Почему танк, который удостоился быть изображенным на медали «За отвагу» столь печально закончил свою карьеру?
Все просто. Т-35 совершенно не был приспособлен изначально для двух вещей: для марша и боя.
Интересно, что существует большое фотографий брошенных танков Т-35, которые сделали немцы — солдатам нравилось фотографироваться около «чуда враждебной техники».
Воспоминаний о боевом применении Т-35 практически нет. Просто потому, что Т-35 до мест боев фактически не добрались.
Но есть и документальные свидетельства. И приведены они в книге Коломийца и Свирина о тяжелом танке Т-35. Авторам посчастливилось найти человека, встретившего войну именно на Т-35, и записать его воспоминания. Гвардии старший лейтенант Василий Викентьевич Сазонов поведал следующее:
«Ночью 22 июня танки нашей 34-й дивизии вывели по тревоге из Садовой Вишни. Это точно. Но вышли не все, несколько машин осталось в ремонте. У них, помнится, мы забрали патроны, возимый ЗИП и пошли на Перемышль. Не доходя примерно с полпути, повернули нас на Восток, а 23-го опять кинули на Запад, а там — Львов.
Первые два дня шли медленно. Метались из стороны в сторону и все кого-то ждали — то отставших и заблудившихся, то сломавшихся и ставших на ремонт. Но числа 25-го вышел приказ: «отставших не ждать», так как мы нигде не успевали сосредоточиться вовремя. Ну и сразу пошли быстрее, и терять начали танки свои. Все шутили, что воевать нечем будет. До немца доедем, а танки все в ремонте. Так и вышло.
В первый день бросили, как говорили, штук двадцать танков на дорогах. Ремонтники должны были их чинить, но это было благое пожелание. У них ничего толком не было, даже тягачей. А много ли начинишь на «полуторке» с ящиком гаечных ключей и пайкой медью? Сомневаюсь.
На другой день ни один исправленный танк нас так и не догнал, а кинули мы еще с десяток. Ну, а к концу третьего дня «пятибашенных» осталось всего ничего.
Наш последний бой был глупым. Сперва стреляли из главных башен через речку по какому-то хутору за Ситно, а потом с остатками пехоты атаковали его.
Участвовали в той атаке с полсотни Вань пехоцких, три «тридцать пятых» и четыре не то БТ, не то «двадцать шестых», уже не помню.
Пехота, конечно, отстала сразу, как немецкие пули запели. Про свою артиллерию я совсем молчу. Та без снарядов и тракторов у нас застряла еще третьего дня как. Правда, танков немецких мы вообще там не видали, только слухи о них ходили — про «рейнметаллы» там, про «круппы» разные, один другого страшнее. Но в бою я немецких танков пока не видел, да и пехоты ихней вроде немного там было.
Пошли мы в атаку на хутор, а по нас слева немецкая пушка огонь открыла. Я башню туда довернул — глядел, глядел, ничего не вижу! По башне — бумм! А из башни не высунешься. Пули, как горох обсыпают, да и нельзя в бою-то. У тебя главной башней шкуру с башки сорвет к шуту, а может и башку оторвет. Вот и гляжу себе в перископ — ничего не вижу, только окопы немецкие. А по нас опять: «Бум! Бум!!»
Немецкие снарядики долбят через 5 секунд каждый, и уже не только в левый борт, но и в мою башню прилетают. Вот увидел вспышку. Ну и навел туда, открыл огонь — снарядов десять отправил. Кажется, попал, а может и нет. По нас опять долбят.
Не дошли мы до хуторка метров с полсотни — гусеницу нам оборвало. Что делать? Покидать танк? Вроде ни к чему. Стреляем во все стороны из всего, что есть! А опять ничего не вижу. Стреляю в белый свет, пока снаряды есть. Наши уж уползли дальше. А нам стало еще хуже — долбят со всех сторон. Мотор заглох, пушку заклинило, главная башня не вертится. Тут показались немецкие солдаты. Бегут к танку с какими-то ящиками, а я по ним стрелять могу только с «нагана».
Понял, что драпать пора. Выполз из башни, спрыгнул с высоты на дорогу. Хорошо, что пулемет ихний замолчал. Мой заряжающий за мной сиганул, ногу подвернул. Я его в яму придорожную стащил за собой. За нами моторист увязался. Стали отползать, тут наш танк и ахнул. Это немцы его толом рванули. А мы канавой отползли к реке.
Потом к нам приблудились еще трое — экипаж Т-26. С ними мы и отошли обратно к Ситно, но своих там нашли только с десяток человек — остатки разных экипажей. Из «тридцать пятых» четверо и все из разных машин. Одного рванули, как и нас, один подорвался на мине, один сгорел сам. С ними из окружения мы и вышли спустя пять дней.
Вот так закончилось для меня танковое сражение под Дубно. А больше я «тридцать пятых» в боях не видел. Считаю, что могли они нормально воевать в сорок первом. Танки могли. Танкисты — нет еще».
Обращаю внимание на то, что все брошенные танки без пулеметов. Снимали, забирали патроны. Собирались воевать чем есть. В плане боевого духа в те дни все было в порядке.
Собственно, вот и приговор многобашенной громоздкой схеме. Но, повторюсь, понимание изменений обстановки и необходимости новых танков уже было. И были КВ, которые реально пришли на замену Т-35.
Т-35 просто не был боевой машиной. Да, участие в парадах под внимательными взглядами иностранных военных — это одно, война — совсем другое.
Хотя был один «не такой» парад… 7 ноября 1941 года два танка Т-35 приняли участие в ТОМ параде. Правда, говорят, что на фронт не попали, а были отправлены в тыл. От греха подальше.
Выкрашенный в белый цвет Т-35, а сзади Т-34 на улицах Москвы.
Единственный снимок Т-35 в боевой обстановке. Говорят, что фото постановочное. Вполне возможно.
И здесь же еще одно фото. Снимок Т-35, реально погибшего в бою. Редкость…
Что можно еще сказать? Да ничего. Для того, чтобы судить, да еще не будучи судимым, рекомендую всем просто посмотреть назад. В 1917 году у нас не было танков вообще. Никаких. В 1933 на вооружение был принят Т-35.
Применяем калькулятор? 16 лет. За 16 лет в условиях такой встряски, как революция, потери кадров, которые погибли или уехали за границу, на энтузиазме и жалких единичных заводах…
И такое чудище. Т-35.
Да, концепция устарела, да, машина была «не фонтан», но, простите, она была. Разработанная отечественными конструкторами, собранная из своего металла, со своим двигателем и вооружением. Не купленная за золото. Своя.
Так что, если говорить о достижениях конструкторской мысли и промышленности, то 2 прототипа и 59 боевых танков – это, наверное, все-таки победа.
Не стоит забывать, что после Т-35 были другие тяжелые танки. Которые помяли гусеницами половину Европы. Но начиналось тяжелое танкостроение именно с Т-35. Первый блин вышел комом? Возможно. Но – он имеет на это право.
Источник: Максим Коломиец, Михаил Свирин. Тяжелый танк Т-35. Сухопутный дредноут Красной Армии.